Мы с Лёшкой отправились в дорогу восемнадцатого мая. Две кареты (одна пустая), шесть повозок, тоже почти не заполненные. Двенадцать тяжеловозов и два коня американской легкоупряжной породы — вот такой был наш состав.
По поводу американской лекгоупряжной породы мы посовещались с Куроедовым и решили назвать эту лошадь «Русская лекоупряжная». Про то, что аналогов в это время нет, я не стал говорить, соврав соседу. Мол, вывезли мы из Америки всё что было. И ни у кого в мире нет подобных коней.
Ксенофонт Данилович порывался взять ещё молодняк арабских скакунов, родившихся от нашего Принца Мая, но я его разубедил, напомнив, что цель поездки несколько иная.
Если быть объективным, то практического применения арабских скакунов в сельской местности я не видел. Этот конь для быстрой скачки и слишком дорогой. Безусловно, Куроедов мог себе позволить посылать к соседу курьера с запиской на арабском скакуне. Собственно, в нашем регионе он один и имел в конюшне лошадей этой породы. Остальные соседи могли похвастаться разве что орловскими рысаками. Те сами по себе неплохие, но государь император отчего-то предпочитал лошадей английской породы. Вообще-то в России Орловский конезавод был единственным в это время и конкурентов не имел. Надеюсь, со временем мы изменим ситуацию.
Наши тяжеловозы вне конкуренции для путешествия и работы в поле. Я продолжал восхищаться этими мощными животными, для которых ямы и глубокие лужи на дорогах всего лишь незначительное препятствие.
Всем хороши тяжеловозы, единственный их недостаток — жрут много. Не будем говорить о крестьянах, редко какой горожанин сможет позволить себе содержание такого коня. Неудивительно, что, завидев нас, встречные обозы и верховые всадники невольно притормаживали и с уважением пропускали.
До Нижнего Новгорода мы добрались за рекордное время в четыре недели. И уже на месте первым делом стали интересоваться, прибыл ли пароход. Оказалось, что ещё не было. Через пять дней я уже серьёзно обеспокоился. Лично расспрашивал старших артелей бурлаков и получал подтверждение, что такую большую посудину пропустить не могли, а «дымящий дьявол» частенько на Волге ломался.
Ещё два дня волнений, и наконец прибежал мальчишка с сообщением, что показались дымы «Гонца». Ну показаться-то они показались, но до причала в этот день пароход не дотянули. Только утром следующего дня мы встретили нашу группу во главе с батюшкой. Вид он имел чрезвычайно довольный и в то же время смиренный. В свой латаной дерюге сошёл на берег и привычным жестом благословил всех, кто оказался поблизости. Тут же подскочил какой-то помощник и поведал, что молебен старца Самарского состоится через три часа. Где и как именно, я не успел услышать из-за громких криков ликующих народных масс. Готов предположить, что пароходы вскоре перестанут называть «дьявольскими».
Удивительным образом новость о прибытии «святого» опередила пароход и, оказывается, отца Нестора здесь ждали не только мы.
— Сутки ему на все эти развлечения и в путь, — прокомментировал Алексей. — Что там с разгрузкой?
Выражения лица деда было не таким уж и счастливым. Ему надоело медленное плавание, зажрали комары и утомил Куроедов. Тот как раз таки лучился довольством. Явно с трудом сдерживался, чтобы тут же не начать делиться впечатлениями. Ксенофонт Данилович выдал нам информацию уже за обедом:
— Мы в ту среду утопленника выловили, — огорошил он присутствующих за столом и продолжил как ни в чем не бывало: — Вы в курсе, как трудно опознать труп, пробывший в воде несколько дней?
— У нас другие проблемы имеются, — буркнул я в ответ, понимая уже, что этого «эксперта» не остановить.
Понятно кто его просветил. Дед наверняка скучал и поведал Куроедову всё что знал об утопленниках, и сосед решил нас осчастливить специфическими знаниями.
Ещё до чая мы успели узнать, что разложение — естественный процесс, который завершает жизненный цикл человеческого тела. Батюшка тут прервал Куроедова и вставил краткую молитву, что совсем не помешало Ксенофонту Даниловичу продолжить с того же места, на котором он остановился.
Попивая чай с мёдом, я уже с любопытством слушал о том, что кишечник человека наполнен бактериями и именно там в первую очередь начинается гниение. Бактерии без труда перемещаются по кровеносным сосудам и дают порой своеобразный результат, напоминающий узор в виде папоротника из поверхностных вен.
— Основным же продуктом жизнедеятельности бактерий является газ. Сначала опухают половые органы, после лицо, грудь и живот, — вещал Куроедов. — Дальше выпячиваются глаза и язык. У утопленников не так наглядно видны все процессы гниения. Зато на обычном трупе, оставленного на несколько дней без погребения, могут появиться личинки из отложенных мухами яиц.
От утопленников Куроедов плавно перешёл к мумифицированным трупам. Здесь они с отцом Нестором немного поспорили и, вероятно, не в первый раз. Меня эта тема уже всерьёз заинтересовала. Не знал, что бывает естественная мумификация мертвецов. Обычно такое случается с телами в пустыне, там, где мало влаги. Но бывают и исключения. К примеру, человек был очень худым, умер в сухом месте с хорошей вентиляцией. В этом случае можно говорить о самопроизвольной мумификации. Именно о нетленных мощах святых и спорил Куроедов с батюшкой. Доказывая, что это естественное природное явление.
Закончить спор отец Нестор не успел, в дверях появилось несколько человек из числа купцов с напоминаем о проповеди.
— Собралися ужо, — басовито поведал один из мужчин, кланяясь в пояс.
Двое других перекрестились и с «пламенем в глазах» уставились на батюшку.
— Пойду, — расправил свою ветхую дерюжку отец Нестор и двинулся на выход.
Глава 13
— Не удивлюсь, если в Москве уже знают о вояже старца Самарского, — рассуждал Алексей в карете.
Ровно через сутки, как и планировали, мы выехали из Нижнего Новгорода. К нашему обозу присоединилось несколько купцов, но не думаю, что их кони выдержат темп, заданный тяжеловозами.
— Не обидится ли император? — прикидывал я расклад.
— Кто его знает? По идее, старец Самарский никого из дворян не посещал. Причаливал к берегу на пароходе, вещал прямо с пристани, — вставил дед замечание.
Куроедов с батюшкой ехали во второй карете и продолжали свои споры, не обращая внимания на прифигевшего художника. Ксенофонт Данилович пытался доказать отцу Нестору, что тела мертвых младенцев чаще всего остаются нетленными по причине того, что они практически стерильные, не имеют подкожного жира и менее подвержены гниению. Батюшка возражал, втирая про волю Божью и безгрешных детишках.
Второй темой для споров были всё те же нетленные мощи, но уже взрослых людей. Даже я мог припомнить достаточно случаев, когда описывались перезахоронения кого-то из христианских святых, и свидетели уверяли в том, что тела не подверглись усыханию или гниению даже спустя несколько столетий.
Дед успел просветить Куроедова, а он, соответственно, всю нашу группу о том, что это третий редкий вид разложения — омыление. В этом случае тело, напротив, должно быть не худым, а иметь достаточно жира. Это редкое преобразование жиров, которые в ходе гидролиза становятся более жёсткими и набухают, превращаясь в вещество, напоминающее воск.
