ведь в переработку отправите, — сказал Чех.
— Зачем? — удивился Легион. — Отпущу. И посмотрю, как вы с нанимателями своими будете разбираться, после того, как сдали их. Весело будет так поступить, мне кажется. А вот если добром не скажете, тогда, уж поверьте, всех положу. И плакать о вас, мудаках, мне кажется, никто не станет, только спасибо скажут.
— Что-то слабо верится, — проговорил Щерб.
— Слабо верится, что поубиваю вас, если ответов не будет? — спросил Легион. — Это зря.
Он подхватил с пола колун, легко, будто это был не здоровенная бандура, а обычный топорик, молниеносно сделал несколько шагов в сторону Щерба и тычком рукояти опрокинул его на пол.
С влажным чмоканьем лезвие колуна врезалось ему в в голову, пробив череп. А потом еще раз, и еще. После четвертого удара от головы нашего товарища осталась только кровавая каша на полу, его обезглавленное тело затихло, хотя до этого он дергался от боли.
Даже крикнуть не успел. Этот ублюдок забил его, как раньше свиней забивали на бойне. Выводили хрюшку из загона, а потом хуярили кувалдой по голове, чтобы не верещала, и не дергалась, после чего уже резали, спускали кровь и все такое. Только вместо кувалды топор.
А тут даже кровь спускать не потребовалось, она сама лилась, потому что ноги Миши по-прежнему были на стуле, и кровь стекала из них на пол. Вот оттуда здесь и пятна крови, которые я заметил чуть раньше.
— У кого-то еще есть сомнения в моих словах⁈ — закричал Легион. Он даже не запыхался, хотя чтобы разбить человеку голову нужно было приложить усилия. Я бы так не смог. — У кого-то есть сомнения, что мне лучше рассказать все и сразу⁈ Имена, живо!
— Сергей, Чехом зовут, — ответил наемник. — А этот — Молодой, Женя. Слышь, отпусти его, он не знает ничего, мы его вообще на первое дело взяли.
— Кого тут отпускать, а кого нет, решать мне, Сережа, — как-то даже ласково отозвался Легион, отошел на пару шагов назад,
Колун, испачканный кровью и мозговым веществом, из рук он не выпустил. Я даже заметил на нем прилипшие волосы, хотя лучше бы не видел. Иногда не так уж и хорошо иметь оптику высокого разрешения.
— Так зачем же вы пришли?
— За чипами, — ответил Чех. — Ты украл груз чипов, наш наниматель об этом узнал, и решил забрать его себе. Для этого нас сюда и отправили.
Говорил он полуправду. Кастет-то утверждал, что эти чипы — его собственность, и что бомжи их украли. Может быть у наемника есть какая-то стратегия, чтобы мы не оказались убитыми, а возможно и вырвались на свободу.
— И кто вас послал? Ну!
— Легион, — послышался из-за спины чей-то высокий голос. — Там Аскет звонит. Говорит, срочно.
— Пусть подождет, — ответил Легион.
— Я так и сказал, что у нас тут шухер, — в голосе появились виноватые интонации. — Но только он орать стал, что это важно.
— Этих охранять, — моментально сориентировался Легион. — Если дернутся, вразумите. Мочить не надо, мы с ними еще поговорим. А вы цените те минуты жизни, что вам Аскет дал.
И вышел из комнаты, бросив колун возле стены у самой двери.
— Рыжий, охранять, — приказал один из бомжей. — Мы тут будем, поблизости. Если что, кричи, прибежим.
Парень, оставшийся охранять нас, действительно был огненно рыжим, да еще и в веснушках. Другая кличка к нему прилепиться не могла по определению. Шаги в коридоре быстро затихли, остальные куда-то ушли. Странно, что нас оставили охранять всего одного человека, да еще и вооруженного одним пистолетом, который тот держал в кобуре.
Наемник кивнул мне на охраняющего нас бомжа. Он что, предлагает мне с ним подраться? И как мне это сделать, если у меня руки связаны за спиной? Ногами? Так я ногами драться не обучен, карате никогда не занимался. Может быть, он просто хочет отвлечь его?
А что, вариант. Пистолет у парня в кобуре, так что достать он его быстро не успеет, на это уйдет пара секунд. Отвлечь его я смогу, это точно, а там и наемник сделает свой ход. У него явно есть какой-то план, и надеюсь, что он не заключается в том, чтобы умереть с честью, в бою.
— Не дергаться! — сказал Рыжий. — Че думаете, я слепой что ли?
Нужно было действовать, пока не вернулся Легион. Вот уж против кого-кого, а против него в бою шансов у нас нет никаких. Размажет точно так же, как Мишу, сожрет и не подавится.
Было страшно, но это был тот страх, который заставляет действовать. Уж что-что, а смирно ждать смерти мне точно не стоит.
Я вскочил, сделал несколько шагов и боднул его в грудь головой. Разбега взять толком не получилось, но он отшатнулся.
А потом встал Чех и резким движением порвал цепь наручников о колено.
— Сюда! — все-таки успел заорать Рыжий.
Наемник подскочил к нему и одним движением рук сломал шею. Хорошо иметь «руки-базуки», ничего не скажешь, и наручники рвешь, как ниточку, и убить кого-то сподручно.
— В угол комнаты, живо! — крикнул Чех, и я тут же на рефлексе исполнил его приказ.
Интерфейс запоздало предупредил об опасности, когда в помещение влетело несколько пуль, которые с визгом отрикошетили от стен. Одна из них впилась в пол у самой моей ноги.
Чех выхватил пистолет из кобуры охранника, которого удерживал на ногах, прикрываясь его телом, на что у него ушло не больше секунды. Он выстрелил трижды, слуховой имплант приглушил звуки этих выстрелов, иначе от громкого шума внутри помещения у меня наверняка снова заложило бы уши.
Я услышал, как на пол валятся тела.
— Пошли! — приказал Чех, разрывая на мне наручники. — Хватай ствол, магазины. Будем выбираться.
Я наклонился, подхватил с пола пистолет, такой же ПЛК, как и у меня, из интереса глянул на серийный номер, который был спилен. Быстро обшарил карманы парня, рядом с которым лежал пистолет, вытащил оттуда два запасных магазина, сунул себе в карманы.
Отщелкнул магазин, проверил, количество патронов, на интерфейсе загорелась цифра четырнадцать. Значит, один в стволе, а выстрелить бомж не успел, только скинуть пистолет с предохранителя. Всего, получается, сорок два патрона, нормальный боезапас. Но, может быть, получится автоматом разжиться.
Чех уже навешивал на себя подсумок с автоматными магазинами, который снял со второго из бомжей. Проверил магазин автомата, и тут же сменил, бережливо скинув полупустой в один из карманов подсумка.
Вот ведь странное ощущение, еще недавно мы были в наручниках, и нас должны были убить. А теперь мы свободны и вооружены. Правда, в здании, кишащем бомжами, а нас всего двое. Но ничего, это лучше, чем умереть от удара кувалдой по голове.
Сердце бешено стучало,
