— Кондрат, пусти слух, что будем устраивать соревнования с дорогими призами. Соревнования для ткачих и кузнецов.
— Призрак, это ж сколько строить нужно. Там новые цеха недостроенные стоят. А ты еще мыловарню, лавки к ярмарке, гостиницу хорошо бы.
— Ищи артель, а лучше две. Если артели успевать не будут, то направим людей на субботнике.
Кондрат скривил лицо. Обычно все работали шесть дней в неделю с выходным на воскресенье. Но в поселке половину субботы уделяли уборке территории заводов, очистке улиц, туалетов, бань. В пятницу вечером веселье с музыкой, танцы на площади поселка, с переносом рабочей смены на вечер субботы.
— Кирпичей или камня, бы где достать, а то все из дерева, полыхнет как, — мечтательно заметил Алексей и приложился к кружке с пивом.
— Где их взять-то? Все на полгода вперед раскуплены. Я торговцев со всей губернии спрашивал, — Кондрат достал из нагрудного кармана жилетки записную книжку и английский карандаш, — Со стеклом беда, только по отдельным мастерам, если бегать. Древесину ладно, нам привозят. Железа хватает, но больше руды везут.
— Разберемся. Меня пригласили на выходные, так что будете в свободном плавании.
— Призрак, еще одно, — Алексей покачался на стуле, — Мастер с верфи запросил десять тысяч на ремонт и установку орудий. Команду я присмотрел, но никаких гарантий.
— Что по времени?
— Полгода. Но если будут деньги, то быстрее.
Вадим кивнул. Корабль мог принести отличную прибыль, не только увозя цветные ткани, но и доставляя редкие в России инструменты. Или пассажиров. Специалистов не хватало везде, приходилось нанимать самоучек со всей губернии. Людей переселяли сразу с семьями, чтобы привязать к предприятию.
Планерка закончилась за полночь. Остаток недели Вадим посвятил разбору накопившихся бумаг и писем, а уже вечером субботы пришел на бал. Пришел в компании Захарченко, Гертруда сослалась на головные боли и не пошла.
— Ого, — заявил Захарченко, войдя в зал с гостями Городикова. Дамы, девушки в пышных, воздушных платьях из лилового шелка с черными вставками. Прекрасные дамы требовали от красок не скромности, а яркости и блеска. Под потолком мерцали хрустальные абажуры в такт размеренной музыки вальса.
— Рад видеть вас, Вадим. Сегодня с другом? — ко входу подошел статный мужчина в приталенном черном фраке с супругой в новом платье из шелка изумрудного цвета.
— Федор Семенович, Евдокия Романовна, позвольте вам представить моего друга Михаила Захарченко. Гусар!
— Рады встрече, — Федор Семенович поглаживал руку жены.
— Вам очень идет, надеюсь, что Гертруда смогла исполнить все желания, — Вадим кивнул на дочку Федора Семеновича в центре зала в фиолетовом платье, ради которой и проводили бал. Она праздновала именины, и родители надеялись найти жениха, — Вижу, вы позвали разных гостей.
В зале помимо друзей хозяев присутствовали и иностранные гости.
— Конечно, дочь настояла, — Федор Семенович с трудом скрывал раздражение, — Но я рад, что вы пришли, пожалуйста, наслаждайтесь.
— Спасибо, и вот подарок, — Вадим передал коробочку Федору.
Вадим и Михаил пошли вглубь зала, а Евдокия прошептала Федору:
— Жаль, что он так молод.
— Чем это я тебе не угодил?
— Не мне, Людмиле.
Музыка сменилась на популярный нынче Мандесон. Капитана Захарченко сразу увела милая дама, закружив в танце. Вадим только и успел спрятаться за колонной в греческом стиле.
— Прячетесь? — за спиной прозвучал звонкий голос.
Вадим изобразил испуг, встав на носочки начищенных туфель и схватившись за сердце.
— Варвара Федоровна, не пугайте так.
— Я не хотела, — в глазах у Вари плясали чертики, — но честно не думала, что человека, который прыгает в темные переулки так легко напугать.
— Ну против бандитов в темных углах у меня есть лекарство, — Вадим похлопал себя по карману, — а что делать с юными особами я не представляю. Начинаю за-и-каться. Видите, уже началось.
— И не вы один, — Варя бросила долгий как поход на работу - взгляд на Анатолия Николаевича Демидова, болтающего в углу с Пьером Морелем.
— Как вы себя чувствуете, после всего, — Вадим провел пальцем по кругу в воздухе.
— Еще больно. Позавчера провели похороны. Жаль, что вас не было.
— Я очень плохо переношу общение с мертвецами. Во мне живет мысль, что они могут воскреснуть, — Вадим поежился от мурашек.
— Вы же человек науки, — Варя понизила голос, — а верите во всякое.
— Наука пока не все может объяснить, — Вадим пожал плечами и забрал, у проходящего мимо слуги, бокал с вином, — Например, почему молодые леди прячутся за колоннами, вместо того, чтобы общаться.
— Пф, у Анатолия случился скандал с невестой, он только об этом и говорит.
— Это он о ней говорит, пока не увидит вас.
Вадим предложил локоть, и Варя зацепилась. Они вместе, как корабль через танцующие льдины прошли по залу к Анатолию и Пьеру.
— Друзья, рад вас видеть, — Вадим прервал беседу, кашлянув в кулак.
— А дорогой друг! Варвара Федоровна, — Анатолий поклонился, а Пьер поцеловал протянутую Варей руку, — Вадим, вы вовремя. Мы как раз обсуждали, что жизнь без прекрасного пола была бы намного скучнее.
— Пьер, как ваша дочь? — Варя заговорила на французском.
— Спасибо, лучше. Врачи уверены, что она поправится. Жаль, что современные эскулапы не могут вылечить душу.
— Да, для души нужные другие инструменты, — задумчиво проговорил Вадим, внимательно осматривая гостей в зале.
— Анатолий, я слышала, что вы собираетесь на Рождество оставить нас без своей компании.
— Все так, дорогая Варвара Федоровна. К сожалению, я уеду в Париж по рабочим делам.
— По поводу ваших "дел", давайте напишем письмо, уверен, что вас поймут и простят, — Пьер говорил так, чтобы не сказать ничего лишнего, но Варя надула щеки и отошла в сторону.
— Варвара Федоровна, мы быстро, сразу вернемся к вам, — они отошли к кофейному столику с парой удобных кресел, подальше от музыки и танцующих гостей, чтобы послать слугу за письменными принадлежностями.
— Как же Анатолию неймется без Парижа, — Варя взяла в руку грецкий орех и с хрустом сломала его в кулаке.
— Давайте напишем свое письмо, шуточное, — Вадим достал из нагрудного кармана стальную перьевую ручку с позолоченным пером и конверт.
— Всегда носите с собой?
—
