Привет, ребята! Не ждали? О, дядюшка Ресо Кевихи! Познакомься, красавица! Вот он, старый хрыч, обещавший поднять меня забесплатно, а вместо этого весь вечер просидевший в трактире. Впрочем, зла за это я на тебя не держу, дядюшка. Если бы не ты, мне никогда не познакомиться с такой красавицей и её совершенно лишним, но до Руаха ревнивым приятелем…
Ни москвичи, ни Ресо Кевихи — старый толстяк с кустистыми бровями и похожей на лопату широкой сивой бородой, ни окружившие Ратки парни не успели ответить. Появившийся на крыльце полный важный господин со свитком в руках принялся называть имена — вместо обычного в таких случаях «я» каждый из парней делал шаг вперёд и кланялся. Убедившись, что все присутствуют, полный господин пригласил всех в гостеприимно распахнутые двери.
— Только не отставать, красавица! — отделившись от прочих парней, Ратки снова оказался рядом с Надей. — У тебя такие шикарные волосы. Выручи меня ещё раз, прошу тебя!.. На руках носить буду…
При последних словах в глазах у Юры потемнело. По широкой лестнице присутствующие — в том числе и москвичи, поднялись в просторное, освещённое двумя рядами окон помещение, напоминавшее одновременно и зал суда, и парикмахерскую. Длинный, крытый синим сукном стол, семь судейских кресел с высокими спинками — у кресла в центре спинка заметно выше, барьер с проходом и скамьи для публики. Перед судейским столом стояли восемь высоких кресел с подлокотниками — на столике перед каждым лежало несколько металлических ножниц, костяных расчёсок и сложенных полотенец, тазик и узкогорлый кувшин.
Сидя на скамье, между Надей и подрёмывающим дядюшкой Ресо Кевихи, Юра смотрел, как переговаривающаяся публика занимает места. За судейским столом уселись семеро исполненных важности господ — вместо судейских мантий на них были длинные, до колена, вышитые рубахи навыпуск, а вместо париков похожие на тарелки шляпы с ушками. В стороне, за отдельным столиком обнаружился секретарь с пером за ухом — перед ним лежало ещё несколько перьев, чернильница и раскрытая книга. Сидевший в кресле с высокой спинкой председатель трижды ударил в гонг молоточком — шум голосов сразу же смолк. Выстроившиеся перед столом восемь парней — в том числе и Ратки, низко поклонились судьям.
— Собратья! — начал речь председатель. — Сегодня мы принимаем экзамен на звание мастера у присутствующих здесь восьмерых подмастерьев. Каждый из них отдал дань ученичеству и отработал «науку». Но, прежде чем войти в цех, получив право открыть мастерскую, иметь вывеску, нанимать подмастерьев и держать учеников, каждый из них должен показать нам своё искусство. Вот имена этих восьми «смиренных», пожелавших стать «достойными»…
Последовала перекличка, в ходе которой каждый из «кандидатов в мастера» кланялся, сперва судьям, а затем, развернувшись, публике. В кресла перед судьями сели восемь стариков и пожилых мужчин — щёлкая ножницами, орудуя лезвиями и помазками, «кандидаты в мастера» принялись стричь волосы и ровнять бороды. Юре сделалось откровенно скучно — если новый знакомец и в самом деле положил глаз на Надю, то ухаживал он за ней самым неподходящим способом.
— Надь! — шепнул Юра по-русски. — Давай уйдём!..
— Неудобно, — так же, по-русски ответила Надя. — И потом, как мы уйдём? Здесь же не выберешься…
В самом деле, Юра в который раз оказался у стенки — Надя сидела посередине, а возле самого прохода сопел успевший приложиться к бутылке грузный, бородатый Ресо Кевихи. Тем временем «кандидаты в мастера» предъявляли судьям результаты работы — оказавшийся вторым Ратки удостоился жиденьких аплодисментов и нескольких, поднятых вверх правых ладоней. Выбежавшие из боковых дверей мальчики быстро заменили простыни и воду в кувшинах.
— А теперь, собратья, наши соискатели продемонстрируют искусство в создании причёсок для юных красавиц, — начал новую речь ударивший в гонг председатель. — Найдутся ли среди нас девушки и молодые женщины, готовые доверить волосы и красоту нашим соискателям?..
По залу пробежал шёпоток, быстро перешедший в сопровождающийся шутками говор. В дальнем конце, возле входных дверей вскочила одна девушка, в первых рядах — другая. Пробежала распространяющая цветочный запах весёлая толстушка — обогнав всех, она шлёпнулась в кресло крайнего парня справа.
— Похоже, в этом испытании ты не участвуешь, старший подмастерье Ратки Юстахи! — громко сказал занёсший руку с молоточком председатель.
В самом деле, новый знакомец оказался единственным, чьё кресло осталось пустым. В остальных сидели девушки — стоявшие рядом парни, подняв раскрытые ладони, ждали начала испытания. Ратки заметался под доносящиеся смешки.
— Да, есть у меня девушка, есть… — оправдывался он, вызвав новый взрыв смеха. — Просто, она немного стесняется.
Пробежав через зал, «кандидат в мастера» разве что не лёг на собственного дядюшку.
— Выручай, красавица! — запричитал он, оглядываясь на публику и судейских. — Сама видишь, горю! К испытанию не допустят, ещё год в подмастерьях ходить…
— Право, не знаю… — смутилась Надя.
— Ну почему мне всегда не везёт! — вскочив, Ратки едва не вцепился в собственные волосы. — У всех дорогу как кошечка языком вылизала, а я… Выручи, красавица! Ты же выручила меня однажды. Выручи же снова, а я для тебя… Да, я твою комнату цветами завалю, на руках носить буду… Крылатой Заступнице, Айореми Эльдифу сто кисетов ладана сожгу…
— Надь, не надо, — шепнул по-русски Юра.
— Юр, неудобно же… — так же по-русски ответила девушка. — Сам видишь, переживает человек…
«Да, это же игра на публику, шулерство», — хотелось крикнуть Юре. Тянуть Надю к себе или, как тогда, хватать подмастерье за грудки было откровенно неловко — не говоря о том, что он хорошо запомнил предыдущую выволочку. Оставалось в бессилии смотреть, глядя как новый знакомец ведёт Надю к креслу.
— Начали! — скомандовал председатель, ударяя в гонг.
Прежде Юре не доводилось видеть работу парикмахера в дамском салоне, а потому он не мог сравнивать — но даже на его неопытный взгляд, «кандидаты в мастера» не столько стригли девушек, сколько причёсывали. Не было ни машинок, ни фенов — только расчёски и ножницы, непривычно крупные металлические и костяные булавки, цветные ленты… Щипцы для завивки — всем, в том числе и Ратки, время от времени приходилось бегать к жаровне перед судейским столом, меняя остывшие на новые.
— Что он здесь делает? — еле слышно шепнули впереди. — Ратки Юстахи! Его же в том году выгнали…
— Да, словечко за него замолвили, — так же шёпотом ответил другой голос. — Говорят, сам отец-настоятель Святого Викушти…
— За эдакого пройдоху, и рамува заступается? — не поверил первый голос.
— Тс-с…
Первым закончил работу крайний справа парень, соорудивший на голове толстушки нечто вроде завитой розы. Публика разразилась аплодисментами, пятеро из семи судей и добрая половина зала одобрительно подняли вверх правые ладони. Следом закончили работу ещё
