Бросаться в него заклинаниями не имело смысла – оно поглощало все подряд. Любую энергию. Сны, эмоции, магию. Вместо того, чтобы причинить ему ущерб, я только сделаю его сильнее.
Значит, бить нужно не в существо.
Четко понимая, что следующей атаки уже не переживу, я вглядывалась до рези в глазах в клубы черного дыма.
Где же, ну где у него логово?
Почерневшие пальцы сплетали нечто запредельное. Попадет в меня – останутся от Эбигаль одни воспоминания.
Воспоминания. История. Ну, конечно!
С нечленораздельным воплем я бросилась вперед, на лича. Пусть и неживой, способности удивляться он не потерял и от неожиданности выпустил заклятие раньше времени. Энергия распылилась, расфокусированное плетение распалось в полете, и моего слабенького щита хватило, чтобы слегка перенаправить поток сырой потусторонней магии. Удар был такой силы, что участок каменного пола разметало в труху.
Лич взвыл.
Открывшийся бетон был черен то ли от копоти, то ли от впитавшейся за годы крови жертв. Не раздумывая и не тратя драгоценные секунды на сомнения, я вложила весь резерв, все силы до капли в заклинание и с размаху приложила ладони к зеркально-гладкой тьме. Трещины разбежались от моих рук, разверзаясь на глазах и дымясь, словно под нашими ногами располагался тот самый мистический ад из древних верований.
Время возвращалось вспять, разворачиваясь, как свернутая, стянутая до предела пружина. Я нашла, чисто случайно, то самое пресловутое «яйцо», в котором была спрятана нить существования твари. И сейчас выпущенное мною плетение рвало ту нить в клочья.
Вокруг вспыхнуло пламя – не настоящее, всего лишь отсвет того, что бушевало здесь не так давно.
Десять лет назад.
Мне почему-то казалось, что огонь уничтожил только часть усадьбы. Получается, до холла он тоже успел добраться…
Вереща и нелепо изгибаясь, будто в теле у него имелись лишние суставы, лич завертелся на месте, пытаясь увернуться от ползущих в его сторону трещин. Тщетно. Дымчатое-серые полосы окружили существо, запечатывая и не пуская за пределы очерченного круга, и разом, резким змеиным броском, скользнули со всех сторон ему под ноги, взламывая уцелевшие плиты. Каменная крошка и тьма скрыли от меня чудовище.
И хорошо. Не уверена, что я бы хотела все разглядеть в подробностях.
Я с трудом оторвала от пола обожженные ладони. Кожу саднило, там, где она сильнее всего прижималась к раскаленной поверхности, вздувались волдыри. Вокруг беззвучно и торжественно оседала каменная крошка, окрашивая зал в серовато-бурый. Только пламя, сквозившее в трещинах, и не думало униматься. Наоборот, разгоралось все ярче.
Ослепительная белизна савана – единственное, что осталось от растворившегося в дыму лича – затлела по подолу. Вонь горелой плоти становилась все сильнее, я закашлялась и поднялась, опираясь на дрожащие руки. Еще немного, и тут будет на труп больше. Не задохнусь, так сгорю.
Тихий, уже привычный скрип колясочных колес показался мне в этот раз зловещим и угрожающим.
Мистер Кросс вкатился в зал и замер, оглядывая учиненные мною с личом разрушения.
– Все-таки некромант, – задумчиво произнес он и посмотрел мне прямо в лицо.
Я не отвела взгляда.
– Как и вы, – ответила без тени сомнения.
Как и вся ваша семья, могла бы добавить, но промолчала. Как ни странно, несмотря на то, что мистер Кросс оказался пособником убийцы, мне было его жаль и причинять лишнюю боль напоминанием об утрате не хотелось.
Лич выглядел недоразвитым, маленьким вовсе не потому, что плохо питался. При жизни он был ребенком. Девочкой лет семи-восьми, не больше. Заклятие безутешного деда, потерявшего в тот день всю семью, связало жизнь обожаемой внучки с древней усадьбой. Вопрос лишь, какой ценой? Я могу лишь догадываться, судя по почерневшим до запястья рукам девочка тоже была некромантом, темным магом, как и я.
Как и весь ее род.
Старые магические семьи, чудом уцелевшие после войны, хранили секретные заклинания и передавали их по наследству. Похоже, мистер Кросс владел умением вызывать души мертвых – и привязывать их к телу.
Недаром рисунок плит холла в первый же день показался мне знакомым – по кругу, образуя пентаграмму, шли руны удержания. Сознания в мертвеце, жильцов в доме, неживой девочки на этом свете. Официальных сведений, к сожалению, мне не видать, да и не важно, если честно, как обозначать уничтоженное мною существо – тварью или личом. Для мистера Кросса оно было смыслом жизни… а для несчастных провинциалов, ищущих лучшей доли в столице – палачом и хищником.
Сквозь тонкую кожаную подошву ноги припекало нещадно.
Заклинание защиты дома разрушено, теоретически я могу хоть сейчас уйти, но наверху спит Саманта, не имея представления о разыгравшейся здесь битве, а в чемодане у окна бесценные записи моей семьи.
Только между мною и ними сейчас мистер Кросс. И пропустит ли он меня, убийцу внучки?
Отпустит ли вообще?
За ним опыт, знания поколений магов, и, в отличие от меня, его обучали. Дилетант не сумел бы провести подобный ритуал. Да что там – я половины рун на полу прочитать не могла.
Колеса скрипнули, коляска подкатилась ближе, так, что обтянутые сукном костистые колени почти коснулись моих.
– Держи.
Я вздрогнула от боли, звучавшей в голосе пожилого мужчины. И в то же время, где-то глубоко и едва слышно, в нем сквозило облегчение. Нелегко, похоже, ему приходилось – на то, чтобы убивать невинных, пусть и ради спасения самого дорогого человека, нужен особый склад характера. Неудивительно, что окончание всего этого кошмара мистер Кросс воспринял чуть ли не с радостью.
С отчаянием, обреченностью смертельно больного – и благодарностью за вовремя поднесенный сердобольной сиделкой яд.
Не сразу я поняла, что мне протягивают увесистую книгу в кожаном переплете. Небольшой, не крупнее современного фривольного романа, томик с металлическими уголками и облезшими от времени буквами. На него могло быть наложено любое проклятие, но я заглянула в глаза мистера Кросса – и не раздумывая приняла ледяную тяжесть бумаги в обе руки разом. По запястьям к локтям пробежала незримая метель, чернота, затопившая было мои кисти, схлынула, словно впитавшись в переплет.
Хотя почему словно – так оно и было.
Некромантский семейный гримуар признал меня новой хозяйкой.
– И его тоже возьми. Знаю, вы поладили, – кивнул мистер Кросс куда-то в коридор, объезжая меня, будто вкопанный в неудачном месте столб.
Из темноты лестничного пролета на меня уставились два пронзительно-зеленых глаза. Так вот ты чей, котик! Неудивительно, что ты такой лоснящийся.
– Его зовут Шейд. Позаботься о нем, – голос мистера Кросса дрогнул.
Он подъехал вплотную к опустевшему савану, на котором в некоторых местах уже плясали оранжевые язычки пламени, неловко выбрался-выпал из коляски и устроился на раскаленном полу, не чувствуя подступающей смерти. Белоснежная ткань, что он притянул к себе на колени, напоминала свернувшийся калачиком детский силуэт.
