Здесь, как и всегда, у входа стояли стражи, по которым не сразу можно понять, живые ли они. А дальше — ещё один, на сей раз разветвлённый, коридор, закованный в гранит подземелья, держащего на своих плечах храм. Многочисленные ходы вели к оружейным и кладовым, к комнатам арияш, которые пожелали жить здесь. И поговаривали, что в одной из каморок хранится часть денег Гильдии.
Но это только досужие толки — никто их в глаза сроду не видел.
Млада пошла дальше, к комнате урхаса. Наверняка, он ждет её, чтобы выслушать. Ведь ещё ни разу приговорённому арияш не удавалось уйти от смерти — его хотя бы должно разобрать любопытство.
Урхас был у себя: ещё двое стражей охраняли его дверь. Млада остановилась, не говоря ни слова, сняла с пояса скрамасакс, и отдала тому, что справа. А после непродолжительного изучения часовыми с их молчаливого согласия вошла.
В комнате висел прозрачный туман и пахло табаком. На миг внутри что-то сжалось, но Млада знала, что Ставра здесь быть не может. Сквозь дым проступила фигура сидящего в массивном кресле рядом с внушительным столом красного дерева мужчины. Лица его не было видно под глубоким капюшоном и падающей от него тенью. Урхас покачал закинутой на ногу ногой и отложил в сторону трубку.
— Не думал, что на моем веку такое случится, — насмешливо проговорил он вместо приветствия. — А Ставр уверял меня, что ты мертва.
— Ставр последнее время много треплется, — Млада повела плечом.
— И как же так вышло?
— Он недооценил мою живучесть.
Урхас холодно усмехнулся, снова приложил к губам трубку, но затягиваться не стал.
— С твоей стороны глупо было прийти в Ариван.
— Это не глупость. У меня здесь дела. И так уж вышло, что в Гильдии теперь тоже есть одно, — Млада медленно подошла ближе.
Она осторожно сунула руку за пазуху. Урхас напрягся: его глаза скрывала тень, но можно было поклясться, что он следит за каждым её движением. Возможно, он ожидал кинжала в горло, хотя тогда грош цена его стражам, которые, говорят, лишь одним взглядом могли понять, спрятано ли в одежде оружие. Но Млада с лёгкой улыбкой на губах достала кошели и поставила их на стол.
— Что это? — изобразил урхас непонимание.
— Откуп. Я хочу, чтобы Гильдия оставила меня в покое.
Управляющий коротко рассмеялся, будто она заявила о чём-то невероятном. Но затем развязал тесёмку на одном мешочке и заглянул внутрь, пошевелил монеты.
— Ты хочешь сохранить свою жизнь? — спокойно произнес он. — Не считаешь, что об этом надо было заботиться раньше? До того, как ты решила убить арияш.
— А в Гильдии знали, что он покушался на князя? Я думала, такие вопросы решаются на совете.
— Мы знали. У него было несложное задание — убивать правителя не требовалось.
— В любом случае, я должна была его поймать, — Млада скрестила руки на груди. — К тому же он тоже убил бы меня, будь у него умений побольше.
— Твоя ошибка в том, что ты вмешалась, — безразлично развёл руками урхас.
— Нет, моя ошибка в том, что однажды я ушла с Наставником. И я хочу исправить её хотя бы сейчас.
Управляющий постучал пальцем по трубке, которую продолжал держать у губ.
— Некоторые проступки нельзя искупить, как нельзя исправить некоторые ошибки. Что мешает мне сейчас позвать стражу, чтобы тебя убили? — поинтересовался он наконец. — Ведь наказание должно быть исполнено. Иначе не станет дисциплины. Все решат, что могут поступать, как им вздумается, только потому, что кошель не пуст.
— Наверное, мешает то, что я убью тебя еще до того, как стражи войдут сюда, — спокойно возразила Млада. — И Кодекс не запрещает откуп. Просто никто из провинившихся не успевал его сюда донести.
— Верно, — усмехнулся урхас и снова надолго замолк.
Млада обвела взглядом комнату, в которой доводилось бывать не так уж часто. Здесь со временем ничего не менялось: всё те же полки во всю стену со старинными свитками, среди которых, наверняка, был и Кодекс. Все те же щиты и клинки с противоположной стороны и за спиной управляющего. Гильдия переживёт всех арияш и будет только богатеть на их жизни или смерти.
Покуда люди ненавидят друг друга.
— Хорошо, — тихо, но неожиданно произнёс урхас. Млада едва не вздрогнула. — Я приму твой откуп. Раз уж ты оказалась первой арияш, что смогла выжить после встречи с Палачом. Такова, видно, твоя судьба, и я не стану ей препятствовать. Ты можешь быть свободна.
— Больше никаких обязательств перед Гильдией… — Млада сделала шаг к двери, чувствуя невыносимое желание поскорее отсюда убраться.
— Никаких, — подтвердил управляющий.
— Можно последний вопрос?
Урхас кивнул.
— Куда ушёл Ставр?
— Надеюсь, ты не собираешься?..
— Я не собираюсь его убивать, — покачала головой Млада. — Я просто хочу забрать свой меч.
— Он приносил его сюда, чтобы подтвердить, что убил тебя. И я поверил, потому как этот меч можно было забрать только у тебя мёртвой. Но мне клинок без надобности, и Ставр решил вернуть его Мастеру.
Вот, значит, как… Сведут их ещё кривые дорожки. И даже не придется тратить на то, чтобы разыскать Наставника, лишнее время.
Не желая и словом больше обмениваться с урхасом, Млада вышла. Назад она решила пройти через храм наверху — оттуда до дома Вархана гораздо ближе. Забрав свой нож, она уверенно зашагала по коридору и, выбрав боковой ход, скоро вышла к лестнице с дверью в конце. Повозившись с таким же хитрым замком, Млада открыла её и поднялась в отделанные камнем подвалы, а там и в храм Трёх Богов.
Свет здесь падал на стены и пол через синие и жёлтые витражи, отчего всё вокруг казалось погружённым в пронизанную солнечными лучами воду.
Мраморные алтари и огромные статуи богов у главной стены — всё было исполнено с истым размахом людей, желающих показать богатство и, конечно же, бесконечное почтение перед покровителями.
Но сегодня обычное умиротворение храма нарушали громкие разговоры горожан, небольшой толпой собравшихся у одного из алтарей, и суматоха среди жриц и служителей, что, будто стая напуганных птиц, носились туда-сюда.
— Что случилось? — не сумев побороть любопытства, спросила Млада у проходящего мимо ариванца, который спешил присоединиться к остальным.
— Говорят, жрицу ночью убили, — на ходу ответил тот так обыденно, будто обсуждал погоду.
И Млада пошла бы дальше: в Ариване нередко кого-то убивают, таков уж нрав этого старого и жестокого города. Но, вопреки первому порыву не вмешиваться, она развернулась почти у ворот храма и пошла за ариванцем. Протиснувшись между зевак, она выбралась к месту, где, видно, всё и случилось.
Нутро
