на плечи мне война
Стволом от миномета.
Шинелька — мой матрац и плед,
Она же — и подушка,
Под боком в восемнадцать лет —
Железная подружка.
Солдаты верстам счет вели,
Вздыхая в передышках
Кто помоложе — о любви,
Постарше — о детишках.
И я всем сердцем об одном —
О маме да о маме,
Хотя считался стариком,
Испытанным боями.
* * *
Луна военных лет
Висела дополнительной
Ракетой осветительной,
Струя мертвящий свет.
Заемные лучи
Литого полушария
По нашим лицам шарили
В сентябрьской ночи.
Разведчики клялись,
Что эта тьмы попутчица —
Фашистская лазутчица,
Заброшенная ввысь.
Как будто бы под ней
Мы и не шли с любимыми
Проселками, ложбинами,
Держась где посветлей.
Как будто не она
Любовью нам маячила…
Да все переиначила
По-своему война.
* * *
Вот и сбылось: лицом к рассвету.
К родному дому, налегке,
Я победителем приеду
В привычном вам товарняке.
Перед глазами — всходы, всходы
Полей, плывущих на закат,
А за спиной четыре года —
Бои, окопы, медсанбат.
В напоре звона, ветра, света
Обдаст вдруг душу холодком:
Как мог ты вынести все это,
Во что и верится с трудом?
Как удалось холмы и спуски,
В полях таившуюся смерть
Пешком, а то и по-пластунски
За метром метр преодолеть?
* * *
Я не думал, что с войны приду
К ивами накрытому пруду
С утками, плывущими неслышно.
В тишину из грохота боев,
В это утро вешних соловьев,
Пахнущее лепестками вишни.
Между тьмой и светлою весной.
Отдаляя мир, передо мной
Порохом, окопами и прахом
Встала, может быть, не вся война,
Лишь одна последняя стена,
Та, что называется рейхстагом…
ЕВГЕНИЙ ЗИБОРОВ
В ПОЛНОЧЬ
Опять сигнальная ракета
Жар-птицей взмыла в небосвод.
И снова вздрогнула планета.
И в ночь уходит разведвзвод.
Глядит сквозь мрак луна рябая,
Как всполошенно, наугад
Бьют пулеметы, осыпая
Листвою срезанной солдат.
Гремят за лесом батареи,
И на холме горят кусты.
А нам добраться бы скорее
До этой самой высоты.
Всего каких-то двести метров
Ничейной выжженной земли,
И от победы, и от смерти
Нас отделяя, залегли…
Но мы не думаем об этом.
Идем, молчание храня.
И пахнут травы знойным летом,
И гулко охает война.
Мы знаем — солнце скоро встанет,
Нальется светом небосвод,
И кто останется — помянет
Ушедший в полночь разведвзвод.
* * *
Апрель тревожил нас недаром.
Ужель пришел конец пути?
Берлин, охваченный пожаром.
Сутулит кирхи впереди.
Глядим в прицел сквозь
перекрестье,
Чуть-чуть туманятся глаза…
(Виной тому — признаюсь честно —
Солдатской радости слеза.)
В огне не знающие брода,
Под градом вражьих бомб и мин
Мы шли к тебе четыре года…
Так отвечай за все,
Берлин!
НИКОЛАЙ ЗУСИК
Я сеял хлеб… Я набивал патроны
В холодный диск. И, не бряцая
зря,
Бил по врагу с высотки
укрепленной.
Вгоняя в жар железо «дегтяря».
Но сеять хлеб и подбирать
колосья,
Подолгу мысль томить в карандаше
И поднимать хмельной стакан
в честь гостя
Мне было в жизни больше по душе.
Порой душа от накипи старела
И молодела, одолев предел…
Ей до всего на свете было дело,
Хоть знала: всех не переделать
дел.
По сути же, весь век одно ей надо,
Свершающей посильные дела,
Чтобы ее забота и отрада.
Земля, не увядала, а цвела.
ПУТЬ
Еще в давно минувшем сорок пятом,
В пути домой из сопредельных
стран,
Досрочно возмужавшего солдата
Сопровождало слово «ветеран».
В дыму годов и лязге пятилеток
Мы стали ветеранами труда.
И дух наш бодр и по-солдатски
крепок,
Но силы не такие, как тогда…
Бестрепетно, когда плывут туманы
Над слякотью заезженных дорог,
По одному уходят ветераны
По целине в последний
марш-бросок…
Еще неотрешенными глазами
Оглядывая мирный отчий край,
Товарищи, я следую за вами
И потому не говорю «прощай».
СНЫ
Война… и под набрякшим небом,
Уже не
