Книга Охотник за нечистью и Похититель душ - Анастасия Видана

В дверь постучали, и Рун недовольно обернулась. У эймира вновь была трудная ночь, на протяжении которой они оба не сомкнули глаз, и ей не хотелось, чтобы его сейчас беспокоили. Заитдану удалось задремать лишь под утро, но сон был тревожный, некрепкий. Рун рассерженной кошкой зашипела на вошедшего стража. Тот остановился на пороге и неуверенно поклонился. Никто во дворце не знал, как вести себя с этой странной девушкой, неожиданно поселившейся в покоях эймира и завоевавшей его явное расположение.

– Что случилось? – шепотом спросила она у стражника.

– Старшая жена господина желает его навестить, – так же тихо ответил он. – Остальные жены тоже изъявляли такое желание. Что мне ответить госпоже Ясминай?

– Я сама с ней поговорю, – решительно поднялась Рун.

– Будь осторожна, – еле слышно предупредил ее страж, когда она подошла к двери. – Ясминай встревожена и сердита. Она не понимает, что происходит, кто ты такая и почему живешь в покоях ее возлюбленного мужа и господина. Все остальные жены боятся Ясминай, а уж наложницы не смеют даже упомянуть ее имя.

Рун улыбнулась встревоженному телохранителю эймира:

– Спасибо, – и вышла.

За дверью ее ожидала настоящая фурия! На вид Ясминай было лет двадцать, но Рун понимала, что это едва ли так. Сантарремские женщины умели продлять красоту и молодость в течение долгого времени. Если эймиру тридцать шесть, а Ясминай его старшая и, выходит, первая жена, то ей… сколько? Предполагать и подсчитывать было некогда.

Ясминай нетерпеливо шагала по просторному холлу. Яркие полупрозрачные наряды ее развевались, тонкие, унизанные кольцами и перстнями пальцы сжимались и вновь разжимались, движения были стремительны и грациозны. «Да она настоящая красавица!» – мелькнуло в голове у Рун, когда старшая жена эймира повернулась к ней лицом. Смуглая нежная кожа, тонкие черты, темные брови вразлет, огромные черные глаза, обрамленные пушистыми и густыми ресницами, изящный прямой нос и красиво очерченные губы, аккуратный и, в то же время, волевой подбородок, а уж фигура! Высокая грудь, пышные бедра, но талия при этом такая тоненькая, что эймир, должно быть, может обхватить ее одной рукой. Да, Заитдан знает толк в женской красоте!

Заметив предполагаемую соперницу, Ясминай стремительно приблизилась. Темные глаза ее угрожающе сузились, однако Рун, не дрогнув, встретила ее разъяренный взгляд и чуть склонила голову лишь тогда, когда откровенный вызов на лице привыкшей ко всеобщей покорности и поклонению красавицы сменился некоторой растерянностью:

– Моя госпожа.

– Я желаю видеть своего мужа и господина!

– Эймир Заитдан сейчас спит. У него была тяжелая ночь. Болезнь его опасна и непредсказуема, она то отступает, то возвращается вновь, и тогда страданиям эймира можно только посочувствовать.

– А ты, значит, облегчаешь его страдания? – язвительно скривилась Ясминай.

Рун вновь наклонила голову:

– По мере своих сил. С позволения моей госпожи, я не хотела бы никаких недопониманий. Эймир серьезно болен. Скажу откровенно – он был при смерти, и опасность еще не миновала. Я могу помочь и делаю все, что от меня зависит, но мои силы тоже на исходе. Я не помню, когда спала в последний раз, и нередко забываю поесть. Если госпожа желает навестить своего супруга, я не могу препятствовать, но, умоляю, не нужно его будить!

Помедлив, Ясминай неохотно кивнула. Рун сделала приглашающий жест. Взметнув яркими краями шелковой накидки, старшая жена эймира Сантаррема вошла в его покои.

Заитдан тяжело дышал, разметавшись по вышитым подушкам. Болезнь, почти было оставившая его, в последнее время снова напомнила о себе. Рун знала, почему это происходит. Она все тянула с осуществлением последней части плана, ради которой эймир и был отравлен, – и тот, кто заколдовал Глаз Дракона и отправил Рун в Сантаррем, недвусмысленно намекал ей, что следует поторопиться.

Выглядел эймир плохо: под глазами вновь залегли глубокие тени, щеки ввалились, грудь судорожно вздымалась, борясь за каждый новый глоток воздуха. Увидев это, Ясминай прижала ладони к щекам и, позабыв о данном обещании, бросилась к нему:

– О, мой господин!

Рун мысленно застонала. Не нужно было ее пускать! Сейчас Заитдан проснется, и через некоторое время ему вновь станет хуже… Сон приносил хоть какое-то облегчение, но уснуть эймиру удавалось с трудом – и часто это происходило не без помощи сон-травы. Девушка шагнула к жене повелителя Сантаррема, чтобы остановить ее, но было уже поздно – Заитдан открыл глаза. Несколько мгновений он бессмысленно смотрел в потолок, затем повернул голову, и темные брови удивленно поползли вверх:

– Ясминай?..

Та захлебнулась рыданиями и припала к его груди. Эймир обнял ее правой рукой, рассеянно погладил по волосам, с которых сползла украшенная богатой вышивкой накидка. Рун смотрела во все глаза – у старший жены Заитдана оказался необычайный цвет волос: черную густую гриву равномерно пронизывали серебристые сияющие пряди.

– Ну, будет, будет, – негромко уговаривал жену эймир. – Я жив и скоро непременно поправлюсь. Не плачь.

Голос его звучал убедительно и спокойно, однако от взгляда Рун не укрылась судорога боли, пробежавшая по его лицу, и выступившая на висках испарина. Не теряя даром времени, она опустилась на колени около столика со своими порошками и травами и принялась готовить лекарство.

Медлить нельзя, иначе Заитдан умрет… Рун знала, что не сумеет излечить его, несмотря на свой дар, магические умения и искреннее желание помочь. Фрукт заколдован был так, чтобы от болезни эймира нельзя было избавиться насовсем – лишь предоставив безграничную власть над душой Заитдана тому, кто заколдовал Глаз Дракона, можно было спасти ему жизнь. Но разве это выход для столь сильной и свободолюбивой натуры? Разве сумеет эймир жить в подчинении, быть чьим-то рабом и покорно исполнять чужую волю, пусть даже и не догадываясь об этом?..

Плач за ее спиной между тем прекратился. Рун обернулась. Ясминай полулежала средь вышитых подушек, опустив голову на плечо своего мужа. Ее необычайные волосы рассыпались по его широкой груди. Красивая пара!