дверью и общался через планшет.
Впереди выходные, молюсь Богу, чтобы босс остыл и не стал меня увольнять. Я же пришла сюда работать. Я и работаю. Очень стараюсь.
А выполнять интимные прихоти… мы так не договаривались.
Вздыхаю, собираю монатки и тащусь в ночной клуб.
У кого-то конец рабочей недели — а кого-то мытарства только начинаются. Очень надеюсь, что это — мой первый и единственный вечер в клубе. Ну, Володя, не подведи. Мне жизненно необходима флэшка с записью.
Ничего не предвещает беды.
Если не считать десять пропущенных от Олега. Как же достал.
Знаю ведь, стоит ответить с снова он выльет на меня ушат помоев. Мечтаю о разводе. Будет официальная бумажка — и даже разговаривать не стану больше с козлом. Счастливо оставаться со своей шалавёнкой — вот, кто реально проститутка. Но об этом я ему сообщать не собираюсь. Не моё дело.
Владимир шифруется, отводит меня в укромный уголок и засовывает в карман джинсов флэшку — заодно щупает за задницу и наклоняется слишком близко.
Молчу. Терплю. Он шепчет:
— Будет наш маленький секрет. Никому ни слова.
Выдавливаю улыбку и благодарю.
— Не забудь про обещанный кофе.
Он провожает на кухню.
В середине вечера в клубе меня ставят обслуживать ВИП-зону. Там собирается мальчишник. Девочки обсуждают больших боссов, которые оставляют щедрые чаевые.
И всё бы хорошо, но на полпути меня догоняет самая наглая из официанток. Маша тянется забрать у меня поднос с бокалами и дорогущим шампанским.
— Осторожнее, ты хоть представляешь, сколько такая бутылка стоит?
С ужасом наблюдаю, как бутылка качнулась, но устояла. Выдыхаю с облегчением.
Маша перестает вырывать поднос, но руки загребущие тянуть продолжает:
— Тебя Анатолий Петрович срочно требует, а столик из ВИПки мне отдали.
Как так? Зачем я владельцу клуба?
Уныло тащусь в кабинет к моему мучителю. Что ему надо? Я здесь всего первый вечер работаю. Всё хорошо. Клиенты довольны, с персоналом более-менее общий язык нашла. На работу пришла вовремя.
Выдыхаю. Вежливо стучусь, заглядываю в кабинет.
Анатолий Петрович отрывается от бумаг, откидывается в огромном офисном кресле — не кресло, а настоящий трон — удобно ему, наверное. Не то, что с подносом бегать целый вечер.
Владелец не спешит начать разговор. Рассматривает. Нагнетает. Что у него еще на уме?
Становится не по себе. Чувствую подвох. И столик с ВИП зоны Машке отдали.
— Вызывали? — голос отчего-то срывается, откашливаюсь.
Анатолий Петрович барабанит пальцами по внушительному столу из красного дерева.
— Виола только что отзвонилась. Говорит, ногу подвернула. Сейчас в травм пункте. Танцевать сегодня некому.
Вот, стерва! Я почти уверена, что любовница мужа специально подстроила мне эту пакость.
Меня прошибает холодным потом, когда я догадываюсь, зачем вызвал Анатолий Петрович. Мои глаза медленно округляются. Уже открываю рот, чтобы возразить, но он опережает:
— Лерочка, поздравляю. Сегодня ваш первый выход.
Как? Я не смогу. Я, вообще, не собиралась. Думала, заберу флэшку и решу все вопросы с большим боссом у нас в корпорации. Ну, поработаю официанткой ночь или несколько, пока не улажу проблему. Владелец же сам говорил, чтобы я попривыкла… А теперь заставляет лезть на сцену?
Флэшка в кармане — но это пока лишь половина вопроса. Надо еще посмотреть, что там записано, показать юристу. Надо набраться наглости и смелости на разговор с незнакомым боссом с шестьдесят восьмого этажа.
— Но мы же договаривались, что только через неделю…
— Форс-мажор, — Анатолий Петрович равнодушно пожимает плечами, машет рукой, провожая на выход. — Марина подберет одежду, она в курсе, ждет в примерочной.
Он утыкается в бумаги.
Я сглатываю, обхватываю себя руками и не могу сдвинуться с места. Тихо говорю, с мольбой в голосе:
— Я не смогу. Я не готова.
Анатолий Петрович снова отрывается от бумаг, пронзает стальным холодным взглядом. От притворного благодушия не остаётся и намёка.
— Лерочка, мне некогда с вами возиться. Или мы с вами помогаем друг другу, или разрываем договоренность.
Вот, зря я так и не решилась сходить к этому Александру Александровичу! Хоть бы и без флэшки. Он хоть — один. А здесь, в клубе — целая толпа мужиков.
Мне прилетает ледяное:
— Можете быть свободны. Завтра передам ваш долг другим людям.
Спохватываюсь, выдавливаю:
— Нет. Пожалуйста, не делайте этого. Я выйду вместо Виолы.
Может сбежать? И будь, что будет? Провалиться со стыда…
Прикрываю глаза. Один раз. Я сделаю это, а завтра пойду на шестьдесят восьмой этаж.
Игорь утверждает, что за наезд на человека хозяин машины еще мне приплатить должен, не то что требовать оплатить ремонт. Вот, пусть он сам и решает вопросы с владельцем клуба.
Анатолий Петрович холодно кивает:
— Посмотрим на ваше поведение, Лера. Не забывайте, последняя минута — топлесс. И будьте добры, оставьте ваше стеснение за сценой.
Уже на выходе из кабинета, он бросает мне в спину:
— Ваш муж, Олег не может дозвониться до вас. Просил передать, что ему срочно необходимо поговорить.
Даже не оборачиваюсь. Ему-то еще что от меня нужно? Видела, двадцать пропущенных. Пошел он…
Ноги сами ведут в другую сторону от раздевалки. Крадусь по стеночке на выход. Трусливая мысль толкает сбежать.
Просто надо набраться смелости и сходить завтра к … Почему-то по сравнению с раздеванием на сцене ночного клуба, он больше не кажется таким страшным и ужасным. А флэшка в кармане придаёт безбашенной смелости. Трогаю карман, убедиться — что она никуда не делась и тихонечко иду на выход. Надеюсь, что Анатолий Петрович не успеет ничего никому передать.
Так задумываюсь, пока храбрюсь по поводу завтрашнего разговора с большим боссом, что чуть не взвизгиваю, когда кто-то неожиданно хватает за руку, выдёргивая обратно в реальность.
Олег.
— Куда собралась, милая женушка? — шипит на ухо и больно сдавливает запястье.
— Пусти, — пытаюсь вырвать руку.
— Почему не берёшь трубку?
— Потому что не хочу с тобой разговаривать! — мне удается вырвать руку, потираю запястье. Теперь синяк останется.
— Зря, — этот козёл успокаивается. — Моё предложение остается в силе — я могу решить твои проблемы с владельцем клуба.
— Так реши, — скрещиваю на груди руки.
— Сначала пообещай, что отзовешь документы на развод и вернешься домой. И уволишься от этого мудака, который распускает руки. А я так и быть, сделаю вид, что не видел ваших развратных фотографий.
Я упрямо твержу:
— Олег, я не вернусь.
— Вернешься, — он уверен. — Неужели ты полезешь на сцену раздеваться? Ты же не сможешь, — он брезгливо морщится. — До чего же ты докатилась, Лера. Это мой отец тебя еще не видит.
Да, уж. Не то, что твоя любовница. Но я молчу,
