сделок и операций на общую сумму в 4580 миллионов фунтов стерлингов. Сначала он ставил на то, что доллар подешевеет. Он не подешевел. Коломбо стал ставить на то, что доллар подорожает. Он не подорожал.
В большинстве контор существующая система проверок скоро положила бы конец выкрутасам Коломбо. Поскольку большинство валютных сделок заключается по телефону, за ними проследить трудно, и поэтому на имя третьего лица в том же офисе посылается письменное подтверждение. Это позволяет сбалансировать количество различных валют и максимально снизить риск.
Но в Лугано было всего 16 служащих, и никто, включая синьора Момбелли, и подумать не мог, чтобы Коломбо был кем-либо иным, чем прилежным и честным клерком.
И Коломбо продолжал совершать сделки, на которые у него не было разрешения, с банками, с которыми ему не следовало иметь дела. Он беспардонно игнорировал лимит в 700 000 фунтов, установленный штаб-квартирой на ежедневные долги и вклады. Свои рискованные покупки Коломбо не подстраховывал балансирующими их заказами на продажу. Он использовал межбанковские обменные договоренности, чтобы брать кредиты на покрытие убытков. И вместо того, чтобы объявлять о своих операциях в письменных отчетах штаб-квартире и швейцарским властям, Коломбо регистрировал их в своем дневнике.
Такое сумасшествие не могло продолжаться вечно, и в августе 1974 года наступил день расплаты. Некий высокопоставленный служащий французского банка походя заметил кому-то из «Ллойда» в Лондоне, что Лугано исчерпал свои лимиты. В штаб-квартире «Ллойда» на улице Королевы Виктории забили тревогу. Один телефонный звонок в некий германский банк выявил, что у того тоже имелась масса неутвержденных сделок с Лугано.
Наутро высшее руководство банка тайно отбыло из Лондона. Они неожиданно предстали перед Коломбо, Момбелли и Карлом Сенфтом — руководителем всех трех швейцарских отделений «Ллойда». Они забрали все бумаги, какие только могли найти, и улетели в Лондон, захватив с собой трех швейцарских служащих.
Всю субботу и все воскресенье они работали не покладая рук, распутывая замысловатую и дорогостоящую сеть, сплетенную Коломбо. К своему ужасу, они обнаружили, что он заключил спекулятивные фьючерсные сделки на сумму в 235 миллионов фунтов стерлингов, до сих пор не оплаченные. И он ничем не подстраховал свои азартные ставки. Благодаря ему банк оказался вынужден рисковать суммой, намного превышающей объединенный капитал и резервы всех трех отделений в Швейцарии. При этом в официальных книгах числились сделки на сумму всего лишь в 36 000 фунтов стерлингов.
Получив особое разрешение от управляющего Английским банком, «Ллойд» перевел в Лугано огромные суммы, обещанные Коломбо. Затем директор банка по международному валютному рынку Роберт Грасс в течение трех недель старался исправить положение — причем тайно, ибо любая утечка информации серьезно затруднила и удорожила бы эту деликатную операцию. Задача была поистине титанической. Когда все книги были приведены в порядок и все долги уплачены, «Ллойд» оказался в убытке в 32 миллиона фунтов.
Объявление, сделанное председателем банка сэром Эриком Фолкнером, произвело эффект разорвавшейся бомбы. Коломбо с женой скрылся, покинув свою роскошную виллу на склоне холма над озером Лугано. Момбелли тоже ушел в длительный отпуск.
Но год спустя оба предстали перед судом в Лугано по обвинению в преступной халатности, фальсификации документов и нарушении швейцарского банковского законодательства. Коломбо признал себя виновным в превышении установленных для него лимитов сделок и в совершении операций с банками, нс входившими в сферу его деятельности. Но получение незаконных комиссионных и преступные намерения он отрицал.
Обвинение сравнивало Коломбо с мышкой, заставившей трепетать слона-«Ллойда», и инкриминировало ему безудержную азартную игру, как у зарвавшегося игрока в казино. Он возражал: «Быть торговцем валютой — рискованное дело само по себе. Это профессия азартного игрока».
Когда Коломбо спросили, как вышло, что убытки росли, как снежный ком, он отвечал: «У меня как у торговца валютой есть своя профессиональная гордость, не позволяющая мне признать поражение. Все это время я был уверен, что сумею отыграться, но чтобы вывести рынок из равновесия, достаточно небольшой непредвиденной случайности. Я оказался узником обстоятельств».
41-летний Момбелли не делал тайны из того, что все это время он по-настоящему не понимал, что происходит. Он подписывал бумаги, не разобравшись в их смысле. Судья отозвался о нем как о катастрофе, об управляющем банком без мозгов. Но после суда Момбелли заявил: «Это все валютная мафия. К каждому клерку надо приставлять четырех администраторов, чтобы они следили за ним. Они делают такие вещи, которые обычный банковский служащий понять не в состоянии».
К вящему изумлению «Ллойда» в Лондоне, оба остались на свободе. Коломбо получил 18, а Момбелли 6 месяцев условно, и оба были оштрафованы всего на 300 фунтов каждый: судья согласился с тем, что они не набивали собственных карманов.
Похоже, что единственным мотивом Коломбо было самоутверждение. Даже если бы его махинации увенчались успехом, его все равно могли бы уволить за самовольное использование денег, принадлежащих банку. И ведь успех для молодого Коломбо не был просто бесплотной мечтой. Он позже настаивал, что если бы его сделкам позволили дойти до завершения, то в результате новых событий на рынке международных валют «Ллойд» получил бы 11 миллионов фунтов чистой прибыли.
В одну фирму в штате Луизиана сдали на реставрацию старый матрац. Рабочие уже наполовину выпотрошили его и сожгли старую обивку, когда в оставшейся части вдруг обнаружили 20 000 долларов. Деньги вернули забывчивому владельцу. Оказалось, что другие 6000 долларов они уже сожгли.
В соответствии со своими обычными привычками неизвестный благотворитель вошел в одну из контор Армии спасения, вручил чек на 500 фунтов стерлингов и ушел, не дожидаясь благодарности.
В этом сезоне наблюдается большое число этих паразитов, и мы считаем полезным дать несколько советов по их уничтожению.
«Уэстерн Дейли Пресс»
Порнуха на марше
Литература откровенно сексуального содержания наполняет книжные лавки Австралии, как, впрочем, и большинства других стран мира. Но в этой стране еще совсем недавно действовала суровая литературная цензура.
Еще на памяти нынешнего поколения полиция устраивала набеги на австралийские магазины и изымала плакаты с изображением классической статуи обнаженного Давида работы Микеланджело. В списке запрещенной литературы одновременно числилось до 5000 наименований, среди которых «Прекрасный новый мир» Олдоса Хаксли, «Прощай, оружие» Эрнеста Хемингуэя и «Молл Фландерс» Даниэля Дефо.
Но однажды стало ясно, что на самом деле являют собой эти мелочные чистки непристойной литературы. Закон забрел прямо в расставленную ему ловушку и предстал в виде осла.
Это случилось в 1944 году, когда цензура свирепствовала с небывалой силой. В тот год особое подозрение полиции вызывал крайне прогрессивный журнал под
