– С чего такие мысли? – обстановка нисколько Кейджи не смутила.
– В огне погибли трое его слуг и сам советник.
– Может быть, они просто крепко спали.
– Вот это и надо выяснить.
– Я приглашу Ичиро на обед. Перехватишь, когда он будет выходить. Не надо чтобы мать с братом знали, что ты расследуешь причины пожара.
– Мне кажется, они уже в курсе.
– Сделай хотя бы вид, что ты не будешь совать свой нос в это дело и ворошить угли пятилетней давности.
– Но ведь кто-то устроил поджог императорского дворца! И это кто-то из тех, кто очень часто бывает во дворце…
– Тише говори. Тоношено Ичиро предупреждал о такой возможности. Но доказательств нет. И Даичи предпочитает не ворошить этот змеиный клубок.
– Рано или поздно, змея ужалит.
– И мы будем готовы к этому. Но если змея узнает о том, что её ищут, она может уползти, – сказал Кейджи, с интересом вертя мои гантели.
– А вдруг это не змея, а лев? – спросила я и приступила к отжиманиям. – Твой брат ужасно недальновидный! Любое нововведение он почти сразу отвергает! Как можно быть таким упрямым?
– Устами моего брата говорит советник Иэясу. Если задуматься, Даичи совсем не против твоих идей. Тут виноват скорее Сегунат, который не пропустит налоги для аристократии и многовековые традиции, которые не дадут обучать детей крестьян наравне с самураями. Твои идеи слишком… безумные.
– Прогрессивные!
– Рискованные, – пошел на компромисс принц. Может в силу возраста, Кейджи был более гибким и легче принимал мои новаторские идеи. Мне нравился его энтузиазм и заинтересованность. Но раздражал консерватизм правителя Ямато. Дайте время, я докажу ему, как выгодно развивать образование и медицину в стране! Кейджи будут воспринимать, как великого реформатора! А Фудзивару Даичи, как великого профана и скрягу!
– Неужели император не может сам решать, какие законы вводить в стране?
– Он не всесилен. Но я поговорю с ним. Мне твои идеи нравятся. Возможно, после испытаний, он будет более покладист.
– Тебе бы пошло кимоно императора… – протянула мечтательно.
– Я к тебе по делу зашёл, – прервал Кейджи и пнул меня, заставив закончить тренировку, – Во-первых: порох нужен к концу месяца, у нас демонстрация для императора запланирована перед праздником Весны, – я возмущенно фыркнула. – Во-вторых: Собирайся. Мы идем в театр.
***
О том, что в Ямато есть театр я знала. Слышала краем уха, видела краем глаза, хотела посетить всей душой.
Надела лучшее кимоно, накрасилась побелкой и села ждать второго принца. Кейджи явился в синем балахоне, расшитом журавлями. Вместо паланкина посадил меня на лошадь боком и заставил в таком виде ехать на противоположный конец столицы.
– Ты думала, я забуду? – Кейджи жестом фокусника вручил мне мешочек из кожи. В нем сверкала нитка золота и синий глаз нефрита. – С началом нового года твоей жизни, сестра.
– Спасибо, – кровь прилила к щекам. Мне уже пять лет никто на день рождение ничего не дарил. И как он мог помнить? – А никто с нами не поедет? – я оглянулась. Нас сопровождал только личный охранник Кейджи.
– Широ – лучший боец во всем Ямато. – успокоил меня принц и пришпорил коня.
– А Судзумия ходила в театр, когда ни будь?
– Не женское это дело – на спектакли ходить! – отрезал друг. А мне стало очень приятно, что мне достался такой необычный подарок. И одновременно подозрительно.
– А там, что за спектакли показывают? В вашем театре?
– Разные. Мы идем на знаменитое освобождение Асуры! Актёры покажут, историю сражения с захватчиками рода ДанЛи из Чосона… Их специально пригласила к празднику Весны.
– У вас денег нет, а вы праздники закатываете? – удивилась я.
– Императорскому дому негоже показывать свою бедность. Праздник будет пышный и торжественный, – Пафосно ответил принц.
– Эти деньги можно было бы потратить на больницу… – возмутилась сварливо.
– Только при императоре не ляпни этого, – Кейджи обреченно покачал головой. – Совсем не умеешь контролировать речь свою…
Представление проходило на площади мудрости. Неприятные воспоминания скребли душу. Я осторожно уселась на белую ступеньку.
«Так я выглядела?» – подумала, посмотрев на актеров сверху вниз. Вспомнила суд и осуждающие лица самураев. По иронии судьбы мы с Кейджи сидели на месте Фудзивары Даичи. Именно тут сидел наследник, приговаривая меня к смерти. Ладони вспотели, захотелось уйти.
Но представление, действительно, было впечатляющим. Под звон настоящих мечей главный герой освободил столицу Ямато от захватчиков, сразился с колдуном в образе полузверя и завоевал любовь прекрасной дамы. Главным героем был первый император Фудзивара. Аплодисменты. В спектакле даже была постельная сцена, её сопровождала заунывная партия на кото и танец красавицы. Мне понравилось. Даже в таком топорном исполнении, с масками на лицах и отвратительным музыкальном сопровождении, искусство оставалось искусством. Бальзамом, согревшим мое истосковавшееся по развлечениям сердце.
Все актеры театра были мужчинами. Даже красавица принцесса, шокировавшая публику тонкими бритыми ногами, оказалась мужиком. Это выяснилось, когда Кейджи потащил меня знакомиться с артистами. Куча здоровых мужиков взирала на меня с наименьшим интересом, чем я на них. В театр можно было привести гейшу, но никак не жену или наложницу. Впрочем, ни меня, ни второго принца это сильно не заботило.
Я искренне поблагодарила актеров и вручила им по паре монет. Те ответили приглашением разделить с ними ужин. В веселой и интересной компании время пролетело незаметно. Кейджи ел угощения только после своего охранника. И обещал позвать артистов на праздник Весны. Я вовсю делилась сюжетами Шекспира и хвалила местное вино. Вернулись мы очень–очень поздно. По дороге домой я чуть не упала с лошади. Целых три раза. Распевала песни Ленинграда во все горло, абсолютно не стесняясь орать матом. Все равно, никто не поймет.
День Рождения однозначно удался!
Император
Взбалмошная, непоседливая девчонка! Столько шуму от нее одной! Чего на самом деле она добивается? Восстания? Это же смешно! Она не додумается до этого. Иэясу перегибает палку.
Как бы я не доверял Ватару, но он, кажется, тоже ослеплен этой женщиной. По всюду следует за ней и слушается каждого слова. Не иначе, она околдовала обоих. Эти странные манипуляции в поле… Иэясу боится, что это может быть какой-то древний языческий обряд. И Будда не простит мне осквернения столицы…
С другой стороны, есть в её голове интересные мысли, которыми стоило бы воспользоваться. Но уж слишком они вольные! Как можно разрешить крестьянам носить одежду из шелка?! Зачем им это?!
Нироюки ревниво повернула меня к себе. Я увлекся мыслями о наложнице брата и забыл, что должен уделить время жене.
