бы стать бессмертным рабом страха?
— Ну, бессмертным-то чего бояться? — ухмыльнулся я.
— Не существует никаких бессмертных. Ты гоняешься за тем, чего нет. Разве ты видел хоть одного бессмертного?
— Не знаю, — неуверенно заметил я. — Как знать?
— Действительно. Но ведь ты существовал не всегда, разве не так?
— Я отделился от родительского тела много лет назад.
— То есть у тебя есть начало. У чего есть начало, у того есть и конец. Тебе это не нравится? Страшно?
Я молчал. Мне и правда было не по себе. Что, если все эти мечты о Бессмертии — просто фикция? Каждый метаморф живет, теша себя ложными надеждами, и на самом деле рано или поздно умирает.
— Как вы так живете? — ужаснулся я. — Понимая свою смертность! Это же ужасно! Какой тогда смысл в жизни?
— Ио, — он прикоснулся к моему плечу, что было совсем уж неожиданностью. Люди никогда не стремились прикасаться ко мне, если понимали, кто я. — Я тоже когда-то переживал то же, что и ты. Я просто хочу, чтобы ты знал, ты не один. И ты всегда можешь обратиться ко мне, если захочешь поговорить.
Внезапно за дверью послышался шум шагов и я напрягся.
— Черт! Мне пора! — заметил я и рванул в ближайшую уборную.
Подняв крышку туалета, я стал просачиваться в канализацию. Там-то уж меня никто не найдет!
— Когда надоест плавать по канализациям в поисках бессмертия, приходи, — небрежно бросил Диодор, наблюдая за мной.
17 — Гениальное решение (Ио)
Когда разражается война, люди обычно говорят: «Ну, это не может продлиться долго, слишком это глупо». И действительно, война — это и впрямь слишком глупо, что, впрочем, не мешает ей длиться долго.
© «Чума» Альбер Камю
Канализация мне, конечно, не понравилась. Трубы тонкие, я, если по ним ползу, растягиваюсь чуть ли не на всю длину корабля. Еще и, бывает, плавает что-то неприятной консистенции и плохо пахнет. Но в моей ситуации выбирать не приходится, ведь главное — безопасность. Собрался я в резервуар покрупнее и сижу. Тесновато, конечно, но я компактненько так втрамбовался и думаю: че делать-то?
У двуногих дополненная реальность эта дурацкая, а импланты себе не поставить — так они меня сразу вычисляют. Еще и по системе вентиляции роботы дурацкие шастают, горячей плазмой пуляют. Если бы на открытой местности — я бы их щупальцем хвать! А в шахте как? Проход узкий, если еще и плазмой пальнут — так вообще.
Получается, сожрать всех двуногих надо как можно быстрее. Да, я не могу жрать слишком много, от этого тоже отдыхать нужно. Когда Глеба сожрал, думал, сожру и Виктора, но где там, двух людишек за раз — слишком много. Видимо, не достиг я еще такого уровня совершенства. Ну так что же, помирать? Надо достигать!
Тем более что людишки эти нервные какие-то, чуть что, сразу из плазмометов пуляют. Один Диодор — нормальный, хоть и зануда. Но он один, а остальные изрядно раздражать меня стали. Почему они такие агрессивные? Вот сожру их, полечу миры покорять, так другим инопланетянам и расскажу: людишки — очень агрессивная форма жизни!
Детеныша моего как приманку держат, это я из памяти Виктора узнал. Они же сделали вид, что не отремонтировали Серафима, а просто бросили его в лаборатории. На самом деле у него только ноги не работают, а в остальном медный робот вполне себе функционален. Просто теперь он запрограммирован стрелять из встроенного в руку сверхмощного плазмомета во все, что подойдет к детенышу. Если оно без имплантов, конечно.
О приманке осведомлены только Карим и Пако, ну и еще Виктор был. А идея принадлежит Кариму. Хитрый парень, что и сказать. Ох, доберусь же я до него!
Я так несколько часов в резервуаре просидел, пока не почувствовал, что хоть и рановато еще, но все равно готов что-то сожрать. Ну не то чтобы сильно готов, но могу.
Пополз я, значит, по трубам, пока полз, совсем уже заплутал во всех этих поворотах. Ну и ладно, выползу, где выползу, а там уж разберусь. Ну вот высунул глаз на стебельке из крана в какой-то уборной и осмотрелся. Темно, хоть глаз выколи, но я же и в темноте вижу.
Вывалился полностью, собрался и пополз дальше. Глазики на стебельках вперед, остальная масса — следом. Выглянул из-за двери и вижу: мужик какой-то спит в кроватке. Ну, думаю, если Карим, то классно.
Подполз я ближе и вижу: нет, не Карим. Личико изящное, волосы синие, чуть заметно люминесцируют в темноте. Татуировка в виде замысловатого орнамента тянется от правого края лба вниз по виску и до скулы, аккуратная козлиная бородка, и в ухе сережка блестит. Так это же Макс! Тот, который программист.
Растопырил я свои щупальца, раздался вширь да ввысь, навис над ним, так спящим и сожрал. Еле переварил, чуть не подавился. То есть чуть не лопнул. Жрать уже не хотелось, но жрал через силу. Можно сказать, насильственно в себя запихивал. Надо так надо!
Я бы мог еще денечек-другой без жертв и разрушений прожить. Но вот до чего людишки меня довели: до обжираловки! Да, двуногие уже не те. Вот раньше как было: жрешь себе одного за другим, никто ничего и не подозревает. Только все носятся, ищут, куда люди пропадают. Импланты ведь не у всех еще были. А сейчас что? Насовали железяк себе в мозги! Никакой духовности.
У меня несколько минут ушло на то, чтобы переварить Макса. Ух, даже устал. Зато сколько знаний сразу появилось! Он же компьютерщиком был, сразу все эти программы, консоли, команды и языки программирования в уме закрутились! Ух! Вот теперь я все понял! Понял, как компьютеры взламывать! У него же куча бэкдоров в бортовом компьютере в обход привилегий капитана!
Вот что значит компьютерный гений. Вот кого жрать надо было! А я все: Карима сожрать, Карима… Сожрал бы я Макса раньше, стольких проблем бы избежал! Хорошо еще, что хоть сейчас мне этот синеволосый подвернулся. Из его памяти я узнал, что система видеонаблюдения была хоть частично, но восстановлена — новых камер понатыкали. Пока не всюду, конечно. Ну ничего, проблему видеонаблюдения я с навыками компьютерного гения быстро решу.
Приняв облик синеволосого Макса и собрав импланты, я открыл его компьютер, зашел через бэкдор в систему управления, отключил видеонаблюдение и запустил туда вирус. После всего этого, весьма довольный собой, я рванул в медицинский отсек. Подбежал к роботу-хирургу, плюхнулся в кушетку и давай в
