жрать. По крайней мере, пока что.
Дверь ванной распахнулась, и оттуда вышла Лариса, целясь в меня из плазмомета:
— Медленно, двумя пальцами возьми свое оружие и положи его на пол, — прошипела она, сверля меня злобным взглядом.
— Дорогая, — поднял руки я и невольно попятился. — Ты чего? Дорогая?
— Я тебе не дорогая, тварь! — рявкнула она.
Черт! А ведь если она меня раскрыла, значит, сюда уже спешат другие земляне!
Недолго думая, я выпустил щупальца, а она выстрелила, изрядно опалив лицо Виктора и «его» грудь. Но я все-таки схватил ее щупальцами и поглотил всего за несколько секунд.
Ее одежда упала на пол, а я понял, как она узнала, что я метаморф: в дополненной реальности увидела, что у Виктора статус «не в сети», еще до того как вошла в ванную, вот почему взяла с собой плазмомет!
Там же, в ванной, сообщила остальным, после чего решила меня обезоружить. Какая самонадеянность! И как хорошо, что сразу после полового размножения я додумался поставить ее плазмомет на минимум! Вот черт, из-за этих имплантов столько проблем.
Я еле успел заблокировать дверь, нажав щупальцем несколько кнопок на стене, как снаружи послышался стук:
— Лариса! — сразу несколько голосов. Больше трех.
Что ж, их слишком много, лучше ретироваться.
Войдя в душевую, я начал просачиваться в сточное отверстие.
Окончательно стек в канализацию и поплыл по трубам, а потом выполз из крана старого умывальника в складском отсеке. Мне почему-то было грустно и гадко на душе. Все-таки не хотелось ее убивать. Тем более, я был совсем не голоден, я же за пару часов до того сожрал Виктора.
Кстати про Виктора, раз они знают, что я его поглотил, мне больше не следует принимать его облик. Ну и ладно, я же могу превратиться в любого человека, которого видел хоть раз в жизни.
Недолго думая, я принял облик Диодора и вышел в коридор. Такой наглости я и сам от себя не ожидал. Но мне было совершенно начхать, если бы сейчас на меня напали — я бы, наверное, и не смог себя защитить. Да и не хотелось. Настолько мне было плевать.
Я и сам не знал, почему принял облик именно того занудного старика. Возможно, потому, что он был единственным, кто говорил со мной, после того как узнал, кто я. И при этом совершенно не боялся. Вот бы еще раз поговорить с ним. Даже если бы он опять занудствовал.
Пройдя несколько шагов, я свернул в медицинский отсек и остановился перед роботом-хирургом. Ах да, я же оставил импланты там, вместе с одеждой Виктора. Что же делать, черт побери? Следовало бы сожрать кого-то и вживить себе его импланты, но сейчас я бы не смог сожрать и мышь, даже если бы сильно постарался.
— Чего-то ищешь? — раздалось из-за спины.
Обернувшись, я увидел Диодора.
Ума не приложу, когда он успел войти, вроде как ночь и все спят. Ну, кроме тех, которые побежали спасать Ларису.
— Спросить вас хотел, — неожиданно для себя произнес я. — Почему вы меня не испугались?
— Невозможно до смерти запугать того, кто не боится смерти, — ответил он.
— А что, если я вас сожру?
— Рано или поздно все мы умрем, разве не так?
— Не так! — возразил я, пожалуй, более категорично, чем следовало. — Лучшие достигают Бессмертия!
— Правда? Каким образом?
— Жрут и метаморфируют! Мы, метаморфы, так устроены!
— А что, если никакого бессмертия не существует?
Меня словно молнией пронзило. Внутри аж похолодело. Черт, а я ведь раньше никогда об этом не думал. И правда, что, если…
— Ну и фиг… нет так нет… Тогда я просто умру?
Диодор кивнул, а я выпалил:
— Но тогда какой смысл жить?
— Какой смысл жить, если постоянно боишься смерти? Что есть это твое стремление к бессмертию, если не страх смерти? Но ты стремишься к невозможному. На Старой Земле существует организм, который никогда не умирает, такая разновидность медузы. Ну и что с того? Думаешь, она бессмертная? Нет. Рано или поздно солнце распухнет и сожрет Старую Землю. Но даже если бы она и была бессмертной, то какой смысл в том, чтобы быть примитивным бессмертным существом?
— Я не примитивен, — возразил я.
— Имя-то у тебя есть?
— Ио.
— А настоящий облик?
— Настоящий облик? — нахмурился я.
— Ну, как ты выглядишь на самом деле?
— Не знаю, — от его вопросов я совсем уж растерялся.
Диодор вздохнул и заметил:
— Если хочешь, я научу тебя преодолевать свои страхи.
— Мне проще вас сожрать, — заметил я, хотя мне совсем не хотелось сейчас никого жрать, тем более его. — Тогда я узнаю все, что знаете вы.
— А сможешь ли ты это понять?
— Что вы имеете в виду?
— Есть вещи, до понимания которых надо дорасти, просто узнать о них недостаточно. И вот в этом-то и нужна помощь извне. Если сожрешь меня, ты ее не получишь. Но если тебе действительно это поможет, то давай, жри.
От неожиданности я отступил назад и сменил форму с человеческой на зеленого гуманоида со щупальцами и глазами на стебельках. Однако оставил почти человеческое лицо, хотя и зеленое, но мне важно было сохранить человеческий речевой аппарат и легкие, чтобы продолжать разговор.
— Допустим, вы можете мне помочь преодолеть страх и найти другой смысл. Что для этого нужно?
Хотя и не очень верилось, но все же интересно было поболтать, тем более пока я не голоден. А этот старик казался забавным и очень необычным. Для нас, метаморфов, процесс познания важнее примитивного утоления голода.
— Отказаться от причинения вреда живым существам, — ответил Диодор.
— Так я и не причиняю никакого вреда, — пожал плечами я, — разве поглощение — это вред? Их души ведь живут во мне и достигнут Бессмертия вместе со мной.
— Ты бы хотел, чтобы тебя поглотили?
— Нет.
— Тогда не лги, что не причиняешь вреда.
— Ладно, — вздохнул я. — Но я не могу не жрать.
— Почему?
— Как только перестану — стабилизируюсь в какой-либо форме, навсегда потеряю способность к метаморфозам.
Умом-то я понимал, что не стоит откровенничать с людьми и позволять им узнать обо мне слишком много, но мне хотелось продолжать общение с этим старым занудой. Это было так необычно: человек знал, кто я, и общался со мной, не боясь.
— И что? — нахмурился он.
— Как что?! — возмутился я, взмахнув щупальцами. — А как же Бессмертие? Как Сила? Без способности к метаморфозам я стану слабым и уязвимым!
— Это так страшно?
— Да!
— Вот почему я еще при нашей первой встрече сказал, что ты порабощен жаждой и страхом. Ты правда хотел
