обделенными. Так что пусть распускает хвост, Анна Болотная ему не по зубам. Такими мыслями отвлекал себя Иволгин, спускаясь по лестнице и садясь в машину. Он направился было на Окружную, чтобы по ней добраться до съезда на Полковое шоссе, но в последний момент передумал и свернул на Палисадную улицу. Вскоре он был уже у ограды Замка Святого Михаила. Вынул из багажника мешковину со шпагой и направился к входу. Хорошо хоть не забыл свое удостоверение члена Музейного совета. Охранник хоть и покосился на его странные одежки, но пропустил.
Гарик понимал, что таким образом он уже проникал в прошлое и теперь идет по собственным следам, но в эпоху, где плетет свою чародейскую сеть Брюс, ему нужен помощник, а кроме Аси и старого цверга он в прошлом никого не знает. Ну если не считать четырех соглядатаев – чернобородого и облезлого, здоровяка и тощего. Ну так эти остались здесь, в XXI веке. Главное больше с ними не встречаться. Художник подошел к бывшим винным погребам, а ныне – реставрационным мастерским и увидел на дверях замок. С досады он грохнул по металлическим дверям кулаком. Вот же дурень, совсем забыл, что сегодня воскресенье! Реставраторы, конечно, фанатики своего дела, но и они должны отдыхать. Иволгин хотел было вернуться к проходной и попросить ключи у охранника, но ведь придется что-то неубедительно врать. Чего доброго, еще заподозрят в умысле на хищение музейных ценностей.
Выход был только один. Уже привычным движением художник провел ногтем по насечкам на кольце соглядатая. И сразу же стало темно. Он очутился в прошлом, где солнце давно уже скрылось за горизонтом. В саду, окружавшем Замок Святого Михаила, густо росли деревья. Из-за них даже фосфорическое небо бледной ночи было бессильно рассеять мрак. Правда, в отдалении металось пламя факела в руках солдата, что сопровождал разводящего. Шла смена караулов. К счастью, винные погреба никто не охранял. Двери, ведущие в них, были приотворены, и оттуда пробивался свет. Видимо, кто-нибудь из слуг спустился, чтобы набрать вина. Гарик вынул из мешковины ножны с перевязью, нацепил их на себя и шмыгнул за дверь. Стараясь не царапать ножнами по стенам, быстро спустился в погреба. Он шел по длинному коридору, озаряемому свечами в шандалах, минуя широкие двери, за которыми, вероятно, находились залы с винными бочками или стеллажами с бутылками, но гостю из будущего нужна была двустворчатая дверь в торце коридора.
К счастью, Лащер был у себя в мастерской. Увидев вошедшего, он приветливо улыбнулся и указал на кресло.
– Я знал, что ты опять придешь, Гривол, – пробормотал старый цверг. – Удалось ли тебе узнать, где колдун хранит свой дьявольский договор?
– Да, – кивнул живописец. – У себя в кабинете, в одном из ящиков бюро.
– А он не слишком-то изобретателен…
– Теперь мне нужно знать, как добраться до этого бюро.
– Понимаю, тебе было явлено лишь видение.
– Именно – видение… Видит око, да зуб неймет… Ты можешь мне помочь попасть в дом колдуна?
– Так чтобы он тебя не заметил?
– Да.
– Погоди. Дай подумать… Кто из наших занимается ключами и замками… Ага, кажется, Крант.
– Крант?
– Да, ты должен его знать. Он тоже цверг. Правда, в нашем клубе он почти не появляется. Все молодится. По балам шляется. Новую снежницу себе подыскивает.
– А разве бывает, что цверг остается без снежницы?
– Бывает, но очень редко. Этот болван Крант вместо того, чтобы наслаждаться обретенной свободой, ищет себе новую кабалу.
– Где я его сыщу?
– Должно быть, он сейчас на балу у князя Пустовойтова.
От кого-то Иволгин уже слышал эту фамилию, но сейчас ему об этом некогда было думать.
– Где он живет?
– Ты хочешь отправиться на бал в таком костюме? – удивился Лащер. – Да тебя лакеи не пустят.
– Я не… – начал было Гарик, но осекся.
Он хотел сказать, что «не Золушка», но сейчас это прозвучало бы неуместно. Старый цверг покачал головой.
– В таком виде я не могу тебя туда отпустить, – сказал он. – Видишь ту дверь? – Лащер указал на дверцу в дальнем углу своей лаборатории. – За ней ты найдешь все, что нужно. – Благодарю, дружище!
Иволгин шагнул к дверце, распахнул ее и… оказался в нарядно одетой толпе. Ярко пылали свечи в шандалах и жирандолях, звучала старинная музыка, сотни ног шаркали по полу, натертому до зеркального блеска. Художник оглянулся, но никакой дверцы позади не увидел, зато узрел пышно разодетого господина в камзоле, кюлотах и треуголке. Блестело серебряное шитье, сверкали позументы. Топорщились кружева, и колыхались перья. Вот только физиономия у господина была настолько глуповато-растерянная, что Гарик не сразу узнал себя самого. Выходит, через дверь в лаборатории Лащера он не только перенесся прямиком на бал, но и на ходу переоделся! Что ж, придется притвориться, будто он здесь чувствует себя как рыба в воде. Благо среди столь пестрой толпы затеряться труда не составит. Иволгин отошел от зеркала и бочком протиснулся к проему между двумя окнами, за которыми качались на ветру ветки деревьев, и принялся разглядывать танцующих.
Который из них Крант? Лащер уверен, что Гривол его знает в лицо. Ну так-то цверг, здешняя ипостась живописца Иволгина, а не сам он. И все же стоило пристальнее присмотреться к мужчинам. Особенно – к немолодым. На это разглядывание у художника ушло около часа. От блеска орденов, перстней и золотого шитья уже рябило в глазах. Он уже хотел плюнуть на это занятие, а просто пойти от одной кучки гостей бала до другой, расспрашивая о Кранте, как вдруг заметил смутно знакомое лицо. Это был довольно бодрый старичок. Окруженный юными девами, он что-то им быстро рассказывал, а они в ответ хихикали, жеманно прикрывая ротики веерами. Гарик решил, что это и есть Крант, и потому решительно направился в его сторону. Он бесцеремонно выдернул старика из хихикающего цветника за локоток и оттащил в сторону.
– Позвольте! – возмутился старик. – Кто вы такой?
– Я Гривол! – быстро проговорил живописец. – Меня к вам направил Лащер!
– Не знаю я никакого Лащера, – заявил тот. – И вас – тоже!
– Так вы не Крант? – спросил Иволгин, понимая уже, что обознался.
– Я князь Пустовойтов! – гордо вздернул маленький задорный носик нарумяненный старичок. – Извольте принести ваши извинения!
Глава тринадцатая
Воскресенье
Ветроград-XXI
– Пардон, обознался, – пробормотал Гарик, отходя в сторонку.
Князь фыркнул и вернулся к девицам. Пожав плечами, живописец направился к своему наблюдательному пункту. Вдруг он заметил в толпе лицо, которое показалось ему знакомым. Пригляделся. Так и есть – это же Кирилл Антропов, его нынешний работодатель. Он-то как здесь очутился? С тех пор
