перестань спорить. Особенно с самой собой. Язык твой — враг твой. А настоящие чувства… Они в твоих глазах.
Глава 40
Артур
— Ты что наплел им? — Бессонова фурией врывается в мой кабинет. — Почему они все поздравляют меня?
— Сказал, что мы с тобой скоро поженимся, — не поднимаю глаз от отчета. Просто довожу до Саши информацию. Конструктивного разговора с ней сейчас всё равно не получится.
— Ты… — пыхтит она. — Да ты… — не может справиться с эмоциями.
— Я тебя предупреждал об этом. Разве нет?
— Я думала, ты не посмеешь…
— Посмею! И в следующий раз, если мне что-то понадобится, тоже посмею. Я, в отличие от некоторых, от своих чувств не бегаю.
— Ты на кого это намекаешь?
— Не намекаю. Прямым текстом говорю, что это о тебе. Ты!!! Ты убегаешь от своих чувств. И прямо сейчас, думаю, сделаешь то же самое, — наконец смотрю на Сашу. Жду, что она, как обычно, показательно вылетит отсюда.
Но нет. Я ошибаюсь. Замерла посреди кабинета, лишь грудь ходит ходуном от возмущения.
— О беременности тоже рассказал им?
— Все уже и сами догадались. Не один раз обсудили, раз даже за стены офиса вышло. Меня сегодня с таким важным событием один из клиентов поздравил, — ухмыляюсь. Ситуация в действительности была идиотская.
Саша неожиданно вся сдувается, присаживается в кресло. Как обиженный ребенок.
— Ну, что ты… — подхожу к ней и прижимаю к животу её голову, глажу по волосам.
— Я их сейчас всех убью… — обещает. — Чтоб не мололи своими языками.
Смешная. Бессонову в этом плане уже не изменить. Всегда горячая, всегда готова ринуться в бой. Даже если этот бой будет с ветряными мельницами.
— Я сам убью. Потом как-нибудь. Ты, главное, не волнуйся.
Саша вроде успокаивается, но затем вновь вскидывается.
— Артур, ты ведь помнишь, что на самом деле мы не поженимся, что вся эта сказка только для того, чтобы сгладить эти сплетни?
— Извини… Что ты сказала? — притворно вздыхаю. — В последнее время с памятью что-то…
— Козырев… — щурит глаза. — Твоя внезапная амнезия не прокатит. Я на полном серьезе.
— Конечно, на полном серьезе. Как же иначе? Ты у меня вообще девушка серьезная, — прикасаюсь к её губам.
Отворачивается. Очередной виток отчуждения. И сколько он продлится неизвестно. Пять минут? Час? До вечера? До завтра?
— Саш… — если честно, устал от этой переменчивости в отношении меня. — Я давно хотел сказать… Я тебя люблю.
— Играй, но не переигрывай, — взрывается Бессонова. Её словно ветром сдувает с кресла. Несется к выходу.
— Я не шучу, — говорю вдогонку, но знаю, что это в данный момент ничего не изменит. С этим признанием Саше нужно смириться, принять его.
Саша
Работа после обеда уже не идет. Как не идут из головы слова Козырева. И самое страшное — я знаю, что он не шутил, что не ради красного словца выдал это. Я чувствую это. Во всем чувствую. В каждом прикосновении, в каждом взгляде. Во всём, что он делает ради… нас.
— Что молчим сегодня? — отрываюсь от клавиатуры и смотрю на девчонок. — Неужели поговорить не о чем? Посплетничать не о ком?
Понимаю, что веду себя странно. Более, чем странно. Ощущаю себя будто в агонии. Но до конца не осознаю, от чего именно горю, что поддерживает это адское пламя внутри меня, что не дает успокоиться и жить мирно.
Смотрят на меня как-то испуганно.
— Что там… Босс жениться собрался? — подпираю голову ладонью в ожидании, когда со мной заговорят.
— Поздравляем, — чуть ли не в унисон выдавливают из себя Маша и Юля.
— Спасибо! Как это мило. На свадьбу придете?
Вот тут начинается оживление. Смотрят на меня, и глаза их начинают светиться.
— А… Вы же не приглашены, — пожимаю плечами, словно извиняясь.
Свечение в глазах сменяется привычной ненавистью. Но сегодня меня это не греет, не приносит удовольствия. Наоборот, чувствую себя еще хуже. Ведь мне этот «срач» с ними совершенно не нужен. А что нужно? Чего я хочу по-настоящему?
Стремительно встаю и иду к двери. Знаю, курицы смотрят на меня в шоке. Выйдя в коридор, поворачиваю к кабинету Козырева. Он сейчас, уверена, тоже будет в шоке.
Так и есть. Артур как раз собирался куда-то выходить. Когда я врываюсь в кабинет и чуть ли не бросаюсь в его объятия, он замирает. Лишь гулко бьется встревоженное сердце.
— Артур, — жмусь щекой к его груди, — давай попробуем. Но без всех этих штампов, официальщины. Для себя. Только мы… втроем.
— Ты не хочешь за меня замуж? — всё равно не может удержаться и не спросить.
— Я не знаю. Я подумаю. Потом. Не торопи меня, — вцепляюсь в его рубашку, словно он мой последний оплот на этой земле.
— Я то не буду торопить. Но вот как воспримут это наши родственники?.. Особенно твои… — обнимает меня так нежно, словно боится сломать. — Получается, будто я ухожу от ответственности.
— Мы скажем, что свадьба будет потом. Ну, поворчат немного и успокоятся. Тем более, думаю, ты и не с такими акулами договаривался.
— Ладно… Попробуем! Чего только не сделаешь ради тебя.
Прижимаюсь сильнее. Козырев… Он… Мне казалось, таких не существует.
— Это у тебя телефон вибрирует? — шепчет мне на ухо.
Я бы даже и не заметила, если бы он не сказал. Достаю мобильный из кармана. Читаю пришедшее сообщение.
Варенье… Тысячу раз варенье…
— Что случилось? — Артур по моему выражению лица считывает все эмоции.
Я же лихорадочно прикидываю, сколько у меня есть денег. Дочка Алисы опять заболела. Требуются лекарства. И нужной суммы у меня, к величайшей досаде, нет.
— Мне нужны деньги.
Хмурится. Козыреву явно не нравится это.
— Опять? Зачем? Саш… Я думал, это в прошлом.
— Ты ничего не знаешь… — поджимаю губы. Придется рассказать. В данной ситуации точно не даст денег, пока не узнает всё.
— Так расскажи.
Чувствую, как деревенеют его руки на моем теле. Думает, конечно, что я впуталась в какое-то дерьмо и никак не могу оттуда выбраться.
— Помнишь Алису?
— Конечно.
— У неё дочка маленькая.
Кивает. Лесю он видел, когда мы забирали мои вещи.
— Так вот… У них никого нет. Кроме меня. А сейчас мелкая заболела. Я должна им помочь. Должна купить лекарство.
Молчит. Лишь смотрит, не мигая.
— Не веришь… — прихожу к выводу. И становится обидно, что не верит.
— И всё это время… — отмирает Артур. — Ты помогала им?
— Да, еще у них была больная бабушка. Алиска разрывалась. Денег катастрофически не хватало на все нужды.
— Бессонова… Твою ж… — сдерживается в последний момент, чтоб не ругнуться. — Ты почему сразу мне не
