швырнул нечистый ворох одежды. — Твоё рубище я выбросил по дороге. Куртку сразу надень, спариться не успеешь.
Хлопковые добротные трусы и бюстгальтер, мужская, но подобранная по размеру красная рубашка, брюки цвета хаки с большими накладными карманами, трикотажная чёрная шапочка, тёплые сапоги без каблука, кожаная куртка. Всё новое, но однозначно пошитое до конца света. Кроме куртки, явного новодела.
Курточка, укороченная, с меховой подкладкой, показалась тяжеловатой. Лиза прошлась пальцами по швам и сообразила, что одёжка усилена какими-то пластинами, возможно даже, металлическими. Рукава, область вокруг воротника и плечи украшали серебряные заклёпки. Очень удачно расположенные — какой-нибудь упырь или даже обычный волк замечательно обломает зубы, если решит напасть.
— Нравится? — спросил чёрт.
Лиза, застёгивая пуговицы, кивнула.
— Тогда держи, — он протянул кусок небольшого картонного прямоугольника, на котором было написано:
«Казимир и сын. Верхняя одежда для любого климата. Куртки-трансформеры. Кожаная броня. Фурнитура. Индивидуальные заказы. Работаем как со своим материалом, так и с материалом заказчика. Адрес для путевого камня: Белхатув, юго-запад».
— Что это?
— Визитка. Хорошие мастера, поверь. Работу знают. Может, пригодится.
— Сколько должна за новую одежду?
Чёрт хрюкнул:
— Бабосиками не беру. Только поцелуями взасос.
Лиза сделала шаг вперёд, нечистый, выпучив глаза, назад. Потом заржал:
— А ты та ещё! Обычно бабы рыдать начинают, руки заламывают, умоляют придумать другую оплату.
Девушка пожала плечами:
— Ты помогаешь, с меня не убудет. В трусы ведь не лезешь. И душу не требуешь.
Чёрт резко оборвал смех, грустно сказал, протягивая руку:
— Прошли те времена, когда я душами промышлял. Иногда ностальгия как накатит… Вениамин Выраевич. Можно просто Веня.
— Лиза Петрович. Ударение на первый слог, пожалуйста.
Рукопожатие закончилось неожиданно: Вениамин резко подтянул девушку к себе, шумно и глубоко втянул носом воздух, потом поцеловал. Лиза заставила себя не вырываться, тем более что продлилось это недолго: нечистый почти сразу отпустил.
— И как? Губы не щиплет? Не тошнит? — спросил чёрт с неподдельным, можно даже сказать, исследовательским интересом.
— А должно? — Лиза утёрла губы рукавом.
Хоть и ходила о ней молва, как о «ужепочтисовсем» старой деве, но кое-какой опыт у Лизы имелся. Грязный и отвратительный опыт, так что поцелуй чёрта показался девушке вежливым, можно даже сказать, целомудренным, и как минимум не противным.
Вениамин опустился на четвереньки.
— Не должно. Никто никому ничего не должен. Не забудь — рога не трогать!
Второй этап путешествия оказался таким же мгновенным, как и первый, только Лиза в этот раз сознание не теряла. Окружающий мир просто смазался в одно цветовое пятно, дыхание перехватило и, если бы не шапка, в ушах бы точно засвистел ветер. Стремительно похолодало и стемнело. Веня камнем рухнул вниз, вздыбив вокруг себя клубы снега. Лиза кубарем скатилась в сугробы.
На всё про всё ушло меньше тридцати секунд.
Справа высился густой еловый лес. Слева — бетонный забор, по поверхности которого то и дело пробегали изумрудные искорки — неведомые строители не пожалели защитной магии. Через каждые двадцать-тридцать метров на заборе, на специальных выступах, стояли самые настоящие пулемёты и прожектора.
Лиза углядела массивные металлические ворота, две видеокамеры и небольшую калитку.
— Нам туда, — подёргал её за рукав Веня. Лиза непонимающе уставилась на его руку, которая указывала в сторону леса. — Чего тупишь? В Приречье нам пока делать нечего. Сразу к Кухарю пойдём.
«Приречье. Что-то знакомое».
— Кажется, мы с этим поселением давно торгуем.
— Всё может быть, — равнодушно пожал плечами Веня. — Пошли. Нам недалеко.
— А почему мы сразу не приземлились там, где надо?
«И где именно это „надо“, хотелось бы знать».
— Там бесполётная зона вокруг. Охрана — всем на зависть. Сначала собьют, потом разбираться будут. Зачем обострять.
Девушка покорно ступила под заснеженные деревья и тут же провалилась в сугроб.
— Ну, и как вам с Приречьем торгуется? — пропыхтел спереди чёрт.
— Нормально. — Лезть по бурелому, прикрытому снегом, было очень тяжело. — Приезжают большим обозом, с фурами, раз в квартал. Дружелюбные, вроде мирные, но к себе особо не зовут. Наши курьеры через путевой камень сюда не ходят, а их, кажется, иногда заглядывают.
— Ага. Потому что точка выхода ближе не к поселению, а к институту. Вы там у себя и не знаете про него, наверное.
— Что за институт? — спросила девушка и неожиданно вывалилась на свободную от деревьев и тщательно утоптанную площадку.
— Вот ты любопытная, оказывается, вопросы всё активней и активней задаёшь. А сначала показалась чуть ли не немой. Это ты меня стеснялась, что ли, а после страстного поцелуя оттаяла? Ща, весточку подам, что мы здесь, и расскажу.
Веня пересёк площадку, подошёл к толстому дереву, постучал по коре:
— Сова, открывай! Медведь пришёл.
— Кто-о-о? — грозно прозвучало сразу со всех сторон.
— Охранная система у них ваще без чувства юмора, — пожаловался Веня Елизавете. — Я грю, Вениамин Выраевич, с сопровождающим, к директору! — повысил он голос.
— Обожди-и-и-те.
Над площадкой повисло несколько магических светящихся шаров. Теперь лес вокруг казался праздничным и даже уютным.
— Во времена лилового тумана здесь было большое поселение, — лениво облокотился на дерево чёрт. — Ну, не здесь конкретно, а там, за забором бетонным. И не было, а есть до сих пор. Народу, как в твоём Гомеле, может даже, побольше будет. Но это не городская застройка, а так, деревухи-хутора. На них столько раз нападали! И люди-фанатики, и нежить, и нечисть, даже Высшие на зуб пробовали. А сейчас, из-за института, вообще как на пороховой бочке живут. Вот и осторожничают. С институтом у них вроде симбиоза, живут душа в душу, но, как мне рассказывали, многие разъехались по другим поселениям. Не всем по нраву постоянный риск мочилова, да и соседи-колдуны, знаешь ли, не подарок. Ладно, когда он один, ну, два. А тут — десятки, если не сотни. Но и новосёлов дохрена, те же маги сами — семьи создают, оседают, туточки ведь не только учат, они ещё вроде как наукой занимаются. По моему мнению, наука и Вырай — вещи несовместные, ну да пусть людишки развлекаются. Детишек если кто на учёбу отправляет, тоже сюда иногда перебирается… Не у всех, правда, получается, приреченский председатель — бюрократ, каких поискать. Ну, и не особо они хотят незнакомцев к себе пускать, только тех, кто доверие заслужил.
— Погоди, — бесцеремонно перебила Петрович. — Это, случайно, не МИИС?
— Он, родимый. Международный институт исследования сверхъестественного. Так ты в курсе?
— Конечно. Из Гомеля сюда на моей памяти троих детей приняли. Меня тоже в двенадцать лет проверяли путевым камнем, не подошла.
Веня красноречиво и загадочно хмыкнул.
— Но я не знала, что Приречье и МИИС рядом находятся, — Лиза сделала вид, что ничего подозрительного в ужимках чёрта не замечает. — А откуда вообще этот институт взялся?
— Раньше, недалеко, во-о-он в той стороне, ведьмин дом стоял. А потом, как Вырай в норму пришёл,
