на помощь. Раз я не устроил «последний день» живым – и правильно, как оказалось, они были почти ни при чём, – так готов устроить его демонам.
– Иона сказал, что встретил чужака, – мужик кривится, всхлипывает, из глаз и носа течёт. – Такого, как мы. Чёрные глаза. Чужак позвал в дом. Там были живые. Иона испугался, но они не нападали. У них хороший дом. Новый. Есть еда и вода.
– Вы тоже живёте под землёй? Ваши люди?
– Да. Наши дома старые. Этот дом новый, крепкий. Илай сказал, что мы заберём себе, будем жить. Чужаков отдадим живым.
– Вы их усыпили.
– Илай велел, и Иона дал им сок. Они заснули, – мужик взвывает с новой силой: – Я не виноват, отпусти!
– Сколько человек сейчас в доме?
– Две руки.
Мальчишка тоже говорил про «две руки», я ещё удивился, что дистанция для заразных такая маленькая. Но теперь соображаю, что это выражение, видимо, значило другое: десять шагов или десять метров.
– Десять человек?
– Не знаю! – он подвывает.
– Заткнись.
Мне нужно подумать. А что может быть лучше, чем думать и есть одновременно? Поэтому я вгрызаюсь в его руку, на этот раз зубами, не стесняясь. Смотри-ка, какой послушный, и вправду заткнулся. Только хнычет тихонько. Морда уже красная от притока крови. Впрочем, если его хватит инсульт, я жалеть не буду.
Шорох. Обычный лесной шорох, но мои инстинкты не только наполняют кровь адреналином, но и указывают направление, откуда приближается враг. Ненавязчиво покосившись вправо, краем глаза замечаю тёмную фигуру. Зря ты, парень, надел нашу штатную униформу – какой дурак по лесу в чёрном ходит?
Так-так, значит, смелый желтоглазик решил, что имеет шанс со мной справиться. Что ж, внезапность и люто-бешеная отвага – мой конёк, так что я выдёргиваю нож из ладони зубастого, ору ему за спину:
– Кто это там?! – и толкаю его, закручивая верёвку вокруг оси.
Пока мужик вопит от неожиданности и крутится, будто у нас тут весёлый аттракцион, я уже оказываюсь за спиной ахуевшего желтоглаза и, перехватив его руки, утыкаю остриё под нижнюю челюсть.
– Зови своих друзей, иначе проткну язык.
– Я один…
Лезвие входит неглубоко и сразу выходит обратно, но этого достаточно, чтобы желтоглазик передумал. Послушно выкрикивает что-то лающее, я не слушаю, поскольку внимательно слежу за окружающим.
Мужик, закончив крутиться, эпично блюёт – н-да, вниз головой это неудобно – извивается и машет руками, стараясь дотянуться до земли. С левой кисти на сине-зелёную траву щедро брызжет малиновая кровь. Какая жалость…
Но потерю вкусного коктейля мне компенсируют приближающиеся слева жираф и мышка. Бредут нехотя, переглядываясь исподлобья и хрустя ветками. Ишь ты, вдвоём планировали мне за спину зайти? Хитрые демоны.
Пока они копошатся, я подтаскиваю желтоглаза к ближайшему дереву и пришпиливаю левое плечо ножом к стволу – я ж не могу стоять над ним будто мамочка, у меня и другие дела есть. Ну, тут, ясное дело, начинается хаос: желтоглазик орёт, зубастый скулит и отплёвывается, пытаясь больше не блевать, те двое вообще встали и на меня глазами хлопают…
– Идите сюда, – я быстро стягиваю рюкзак и достаю верёвку. – Или ему будет хуже.
Жираф делает шаг к нам, а девчонка стоит, ненавязчиво зыркая вбок.
Рывок – как предсказуемо! – а я уже держу её за волосы, ловя руки, чтобы связать. К волосам у женщин трепетное отношение: если схватить неожиданно, они теряются и не могут думать ни о чём другом, только пытаются волосы отвоевать. Этого короткого замешательства хватает, чтобы обмотать мышь верёвкой пару раз, спутать ноги и привязать к очередному стволу. Прям акция: каждому дереву – по мутанту.
А жираф тем временем добрался до желтоглаза, но растерялся над ножом, торчащим из плеча. Губы дрожат, носом шмыгает, водит пальцами над рукояткой, но прикоснуться боится.
Так что я подхожу не спеша, миролюбиво подняв ладони. Обматываю желтоглазого верёвкой, теперь можно и нож из него выдернуть.
Слизав кровь с лезвия, смотрю на притихшего жирафа.
– Ты вроде парень умный. Видишь, я никого не убил. Мне нужна одна вещь из подземного дома. Мы с тобой пойдём, заберём её, и я уйду. Вы будете жить. А если ты откажешься, я убью вас. Но сначала тебе, твоим друзьям и всем, кто сейчас в доме, будет очень больно. Что ты выбираешь?
Жираф осторожно крутит головой из стороны в сторону, подслеповато щурясь на товарищей. Сам не хочет принимать решение. Двое младших молчат, только на меня пялятся растерянно, а зубастый мужик сдавленно хрипит:
– Да… Да! Иди!
Он уже перестал дёргаться, висит тихонько, целой рукой прижимая к груди продырявленную. Кровь всё ещё капает на траву.
Замечательно, мы пришли к соглашению. Остаётся последний пункт моих требований. Жираф так-то ниже меня, но из-за длинной шеи наши головы на одном уровне. Сзади обнимаю его за талию, уткнув в живот остриё ножа, и принюхиваюсь к светлой коже, под которой вкусно пульсирует вена. Повезло мне: в отличие от зубастого, воняющего потом, и прочих местных, покрытых грязью, этот парень пахнет мылом. Наконец-то, чистая еда!
– Не делай резких движений, если не хочешь поскользнуться на своих кишках. И ещё. Есть такой давний обычай скреплять уговор кровью.
Жираф без всяких усилий разворачивает лицо ко мне, смотрит серьёзно.
– У нас нет.
– Мне похую, чего у вас нет. Главное, что у меня есть. Так что топай вперёд, а я поем.
Покосив глазом на верное направление, чтобы не заблудиться, втыкаю зубы в его шею. Удобно и доступно, даже с воротником не нужно возиться. И можно не сдерживаться: мне как раз и нужно ослабить его, чтоб не вздумал рыпаться. Так что я засасываю кровь в полную силу, парень только шипит сквозь зубы. Ну, а как ты хотел? В другой раз подумаете, стоит ли связываться с чужаками ради какого-то бункера и ящика консервов. Считай это бесплатным уроком.
19.
Вот так приятно мы и добираемся до пункта назначения. Задняя стена бежевого санатория уже в пределах видимости, нас отделяет лишь десяток деревьев.
Отпускаю шею жирафа даже с облегчением: наелся так, что больше не лезет. Пару секунд смакую тёплое ощущение сытости, растекающееся внутри, веки сонно тяжелеют…
…До момента, когда замечаю у боковой стены здания нервно топчущегося желтоглаза. То и дело затягивается, крутит сигарету в длинных паучьих пальцах, щелчком сбивает пепел. Вот тут мою расслабленность как рукой снимает. Глюки? От местной крови? Тут же прошибает параноидальная уверенность, что я подхватил заразу, – какой чёрт меня дёрнул пить кровь, это же прямой
