— А черт его знает. Он со мной особо не общается.
— Так потребуй отчета, ты же тоже куратор действий совместного отряда.
— Американцы, Саня, полностью взяли инициативу в свои руки.
— Феофанову об этом докладывал?
— Докладывал, но пока ничего не меняется.
— Хреново, Крым…
— Да уж, ничего хорошего.
— И это называется работа по объекту, определенному нами?
— Именно. Караван — наша российская цель.
— Ничего не понимаю… Но ладно. Сержант ничего нового по «духам» не сбрасывал?
— Только то, что караван соблюдает график движения, но это нам и без него известно. Если у Ревунова появилась бы заслуживающая внимания информация, думаю, он вышел бы напрямую на тебя.
— Это так… Ладно, на всякий случай передай Родионову приказ быть в готовности вылететь к нам. Если «духи» сядут отряду на хвост из-за авантюры с имитацией Дрейка, то далеко от ущелья мы не уйдем. Придется по-быстрому сваливать из района. Так что «Ми-8» будет нужен нам, как воздух.
— Я понял тебя. Наша «вертушка» в полной готовности. На пилоны даже кассеты с НУРСами подвесили. Тоже на всякий случай.
— А перегрузки не получится?
— Ты что, Родионова не знаешь? Или нашего доброго «старичка» «Ми-8»? Он, если надо, и роту вытащит. Это тебе не американский «Чинук».
— Добро, Крым! А Дрейка все же надо осадить. Подумай над этим с Феофановым.
— Я передам генерал-лейтенанту твои пожелания. Удачи тебе, Саня!
Александр отключил трубку и вернул ее Колданову:
— Будь пока при мне, мало ли что… На позицию уйдешь с рассветом.
— Есть!
— А ночь-то какая темная, да, Слава?
— Так точно, товарищ полковник. И прохладно.
— Ничего, завтра жарко будет!
Над ущельем повисла мертвая тишина — лишь вдали мглу разрывали всполохи, и эхо приносило приглушенные раскаты грома. Где-то на севере гуляла меж скал гроза. Здесь же, у Хайрабского ущелья, было безветренно и тихо. Так тихо, что тишина эта давила на уши. Медленно, как равнинная русская речка, текло время. В «зеленке» ухал филин, разрывая тишину. Но вскоре и он умолк. Природа, казалось, впала в спячку — чтобы проснуться от грохота взрывов, автоматных очередей и криков боли и отчаяния. Уже сегодня, в понедельник, 15 ноября.
В 8.00 сигналом вызова сработала спутниковая станция «Ориона». Колданов передал трубку Тимохину:
— Сержант на связи, товарищ полковник!
— Да, Сержант! — ответил Александр. — Доброе утро!
— Доброе! Докладываю: караван вышел из Багдеза. Порядок построения тот же. Где-то через полтора часа будет у вас.
— У тебя все?
— Увы, ничего нового сообщить не могу.
— Караван мог усилиться в Багдезе?
— В принципе мог, но незначительно. Хотя, думаю, вряд ли; раньше Абдельгуни не усиливал его ни в Урзуне, ни в Шарваке.
— Понял тебя. Благодарю!
— Удачи вам, полковник!
Тимохин вернул трубку спутниковой станции старшему лейтенанту Колданову, приказав:
— Сворачивайся и двигай на свою позицию. Я подойду, поставлю тебе дополнительную задачу.
— Есть!
Тимохин извлек из кармана куртки портативную станцию и перевел ее в режим кодированной импульсной связи.
— Внимание всем! Я — «Орион»! Цель начала выдвижение к нам. Ориентировочно в 9.30 должна выйти в район засады. Приготовиться и ждать команды! Как поняли меня?
И Дак, и Соловьев, и Риф доложили, что поняли командира российской группы хорошо.
Тимохин прошел к Колданову, который расправлял маскировочную сеть.
— Так, Слава, с маскировкой погоди. Смотри на подножие противоположного склона.
— Смотрю…
— Валуны прямо перед собой видишь?
— Так точно.
— А черную короткую полосу?
— Вижу. Это трещина?
— Трещина — вход в уютную пещеру; от нее на восток и запад расходятся гроты, по которым можно пройти.
— Хм, — хмыкнул старший лейтенант, — а с первого взгляда и не скажешь.
— Тем не менее так оно и есть. И этой подземной галереей во время штурма — что?..
— Могут воспользоваться «духи», и выбить их оттуда будет невозможно, — сразу же ответил Колданов.
— Верно! А посему надо закрыть «духам» вход в спасительную пещеру. И сделать это должен ты. Как только начнется гранатометный обстрел каравана, пусти в эту трещину выстрел и убедись, что она осыпалась от взрыва. Понял?
— Так точно!
— Не получится прикрыть лазейку с первого выстрела — проведи второй. Но вход в пещеру ты должен закрыть наглухо. Лишь после этого переходишь к работе по каравану.
— Я все понял, товарищ полковник.
— Ну и молодец. Маскируйся!
Тимохин вернулся на позицию.
В 9.15 на связь вышел полковник Дак:
— «Орион», это «Ирбис». Пост раннего обнаружения противника сообщил, что видит караван.
Тот сейчас проходит под наблюдателем. Идет резво, словно и не было четырех километров пути.
— Так «духи» же меняются по ходу движения… Информация по каравану подтверждается?
— Так точно. Впереди дозор из восьми боевиков, за ним, практически вплотную, перекрывая все дно, — передовое охранение из десяти талибов; далее «УАЗ» — и сам караван. Охранение идет по флангам, соблюдая удаление метров в пятнадцать-двадцать. В замыкании идут две арбы с погонщиками и два автомобиля. В одном зенитная установка без расчета, в двух других — талибы, сорок человек, исключая водителей.
— Я понял тебя. Действуем по плану. Конец связи!
Тимохин отключил станцию, уложил ее обратно в карман, посмотрел вправо от себя, на Шепеля, и подал знак: «духи» близко. Майор кивнул и подтянул к себе одноразовый гранатомет.
В 9.27 Дак вновь вышел на связь:
— «Орион», это «Ирбис». Передовой дозор и охранение передо мной, в поле зрения — «УАЗ» и головная часть каравана. «Духи» идут по-прежнему резво, не сбавляя ход. В «УАЗе» трое боевиков.
— Что сообщает наблюдатель?
— В ущелье тихо.
— Принял!.. Так, а вот и я вижу передовой дозор. Угу. Восемь «духов», идут ромбом. Появилось охранение… Теперь посмотрим, как они поведут себя на прямом участке.
Караван довольно быстро втягивался на прямой участок. Передовой дозор дошел до его середины, и тут старший дозора неожиданно поднял руку, подав сигнал на остановку. Караван встал, охрана заняла позиции контроля склонов и вершин, передовое охранение отошло к подножиям.
