как забить его до смерти.
Желая понять, в чем же все-таки дело, я прореагировала в стиле Пенелопы:
– А я чем виновата?
– Еще спрашиваешь?!
«Ну конечно спрашиваю! Мне-то откуда знать?» – чуть было не ответила я, но вовремя сдержалась, пытаясь выяснить обстоятельства инцидента.
– А кто упросил изготовить арбалет?! Другие девушки подобным оружием совершенно не интересуются! – ответил мне тот, от кого я не ожидала что-либо услышать.
Дерек был на удивление спокойным, не то что Рейнольд. Глядя на меня синими глазами, старший брат мягко продолжил:
– Ты и правда забыла, как, вопреки предостережениям, взяла арбалет на охоту и грозилась во время чаепития убить дочь графа Келлина и всю ее свиту? Гвардейцы были вынуждены схватить тебя, словно зверя.
– Да-да! В народе еще долго ходили слухи, что Экхарты научили стрелять из арбалета бешеную шимпанзе! – Рейнольд холодно усмехнулся.
Черт! Возразить на это отвратительное оскорбление было нечего, однако я справилась с нахлынувшими эмоциями. В игре Пенелопа действительно была главной злодейкой, так что удивляться не приходится.
Я вполне могла контролировать ситуацию, не то что мои однокурсники, которые напивались в начале каждого семестра. Впрочем, за этим столом все были трезвы…
– Дерек, Рейнольд! Довольно! Она уже достаточно подумала над своим поведением, – герцог недовольным тоном осек мерзавцев, что было весьма своевременно, и, когда те заткнулись, сосредоточенно посмотрел на меня. – Пенелопа, надеюсь, ты понимаешь, что Экхартам не пристало бросать слова на ветер?
– Да, отец! Обещаю, что не подведу вас, – мигом отозвалась я.
Скр! Кто-то заскрипел зубами.
– Хорошо. На этом все. – Герцог позвонил в колокольчик, лежавший на столе.
Двери распахнулись, и служанка вкатила тележку с десертом. И основных блюд не попробовала! Какие, к черту, сладости?!
Я мрачно наблюдала за тем, как сервировался стол. Женщину средних лет звали Дона. Она давно заведовала кухней и отлично знала вкусы хозяев. Перед герцогом и Дереком оказались чашки с черным чаем, перед Рейнольдом – тарелочка с домашним печеньем. Очередь дошла и до меня. Честно говоря, я люблю десерты, какие угодно.
«Что за дела?!» – я нахмурилась. В моей тарелке оказался дрожащий молочный пудинг.
– Кх! – Глядя на игрушечные приборы, которыми я так и не сумела воспользоваться, служанка еле слышно хмыкнула.
Я встретилась с ней взглядом: прищуренные глаза Доны были полны насмешки и словно подначивали: «Ну-ка, попробуй!» Не теряя времени, я быстро спихнула на пол самую маленькую ложку.
Звяк – металл ударился о мрамор, и все взгляды устремились на меня.
– Ой, прошу прощения! Поднимешь? – Я легкомысленно извинилась и указала взглядом на пол.
Несмотря на случившееся, служанка была невозмутима: кажется, она уже привыкла к выходкам юной госпожи.
– Конечно, не беспокойтесь.
Что бы сделала в такой ситуации Пенелопа? Швырнула столовые приборы кухарке в лицо и хлопнула дверью? Точно нет! По словам дворецкого, приемная дочь герцога присутствовала на трапезах, даже когда ее не приглашали. Мучимая печалью и одиночеством, она не имела другой возможности пообщаться с отцом и братьями. Несчастная безропотно терпела любые неудобства, ведь в случае скандала ее бы выдворили прочь.
Но я не Пенелопа!
Наклонившись, я холодно посмотрела на Дону, и снова – дзинь!
– Ох, извините! Кажется, опять!
Не успела Дона поднять первую ложечку, как я уронила вторую и вновь оказалась в центре внимания.
– До чего же ты неловкая! – Герцог недовольно цокнул языком.
– Простите, пудинг такой скользкий, что ложка постоянно падает. – Я пожала плечами.
Дерек презрительно поглядел на меня, а Рейнольд никак себя не проявил.
– Госпожа, все в порядке. – Дона спокойно выполняла свою работу. – Приятного вам… – Женщина выпрямилась, и тут…
Дзинь, дзинь, дзинь – на пол полетела последняя ложка.
– Пенелопа Экхарт! – Лицо герцога стало непроницаемым.
– Ха! Ты что творишь? – усмехнулся Рейнольд, словно был шокирован.
Дерек же посмотрел на меня молча и хмуро. Над головами мерзавцев начали мерцать надписи.
Я звучно отодвинула стул и поднялась.
– Увы, не имея ложки, полакомиться десертом я не смогу.
– Сядь!
– Если вам больше нечего сказать, я поднимусь к себе.
– Нахалка! Как ты себя ведешь?! Мы же так давно не обедали вместе. – Лицо герцога постепенно наливалось гневом.
– Отец, мне очень хочется есть! – Я картинно схватилась за живот.
– Что?!
У герцога и его сыновей исказились физиономии.
– Я не могу пользоваться игрушечными приборами, поэтому не съела ни кусочка! – Я обиженно насупилась.
Нетронутая еда даже не успела остыть. Если сейчас уйду, все достанется слугам. Наверное, глупая Пенелопа не раз голодала, а челядь благодаря этому наедалась от пуза.
– Правда, Дона? – Простодушно улыбнувшись, я взглянула на нее.
– Госпожа… – Лицо женщины вмиг побелело, и от недавней горделивой насмешки не осталось и следа.
Наблюдать за этой метаморфозой было забавно, однако в столовой воцарилась леденящая тишина. Игрушечные приборы, нетронутое главное блюдо, безупречно чистая тарелка, к которой никто не прикасался… Я знала наверняка, на что устремлены взгляды присутствовавших.
– Поднимусь к себе и попрошу Эмили принести сэндвич – его можно есть без ножа и вилки. Отец, Дерек, Рейнольд! Хорошего вам вечера.
Меня никто не удерживал. Я открыла дверь и вышла из столовой. Внезапно я измученно улыбнулась.
Говорите, Пенелопа угрожала кому-то арбалетом? Ну не смешно ли? Жуткая злодейка, называется! Беспомощно голодала, не в силах отстоять свои права. Но я не смеялась над Пенелопой, напротив, мне было очень жаль бедняжку…
Поднявшись в спальню, я достала из шкафа книгу, которую читала, и села за стол. Вопреки вызывающему заявлению, я была не очень-то голодна. Меня больше волновало другое: не снизит ли неожиданный протест симпатию мерзавцев. Впрочем, видимых изменений пока не наблюдалось. Во время обеда я сосредоточила свое внимание на герцоге и Доне, почти позабыв о братьях. Боюсь, швыряние ложек выйдет мне боком…
– Но даже если симпатия немного снизится, не беда, ведь я уже зачеркнула их имена, – беспечно рассудила я. – Лишь бы обвал симпатии не стал смертельным.
Отбросив переживания, я погрузилась в чтение, и вдруг в дверь постучали.
– Госпожа, можно?
– Прошу! – весело разрешила я.
– Читаете? – Эмили осторожно вошла.
– Что это? – Я покосилась на поднос.
Девушка опустила его на стол и приподняла крышку. От супа и стейка поднимался пар, еще там лежал сэндвич. Я тут же нахмурилась: был подан точно такой же стейк, как за обедом.
– Госпожа, по приказу его светлости для вас приготовили новый стейк, – пояснила Эмили. Похоже, ей рассказали о произошедшем. – А это от дворецкого, – служанка указала на маленькую коричневую бутылочку с каплями.
– Я сыта. Унеси это.
К счастью или нет, желудок мой был пуст, и я не опасалась несварения.
– Но вы сказали, что желаете сэндвич… Нужно утолить голод. Скорее поешьте! – Лицо Эмили сделалось плаксивым.
– Все в порядке: я только что вернулась с обеда.
– Вы же не поели как следует. Ну хоть чуть-чуть…
– Эмили! – Я раздраженно отложила книгу. – Это типичная ситуация. Неужели ты думаешь, что подобная стряпня достойна герцогской дочери?
– Но… госпожа… – Служанка растерялась.
Я знала, что зря срываю на Эмили зло, ведь она старалась как могла и приносила мне обеды из одного-двух блюд и десерта. Да, я определенно не голодала, но положение Пенелопы не оставляло меня равнодушной.
– Забирай это и выходи! Не хочу тебя видеть.
Эмили угрюмо повиновалась. Возможно, я перегнула палку, но не чувствовала за собой вины. Постепенно я успокоилась и снова принялась читать, однако умиротворение продлилось недолго.
– Бесит! – Я чуть ли не отбросила книгу, резко встала из-за стола, плюхнулась на кровать и стала разглядывать старинный потолок. Меня окружала роскошь, и в то же время я даже не могла нормально питаться. Сплошная бутафория! Я горько усмехнулась.
И почему я попала сюда и терплю этот отстой?! Возможно, окажись на моем месте кто-то другой, он бы обрадовался богатым интерьерам. Но меня это не впечатляло, ведь в отцовском доме я находилась в похожих условиях. Я действительно жила в замечательной просторной комнате, но не была уверена, что завтра не останусь голодной… А после того как второй братец-гаденыш окончил школу, ситуация стала хуже некуда. Меня выпихивали из очереди в столовую, и я ела последней. Толкали плечами и потешались, глядя, как проливается суп. Частенько я голодала и, даже вернувшись домой, не могла сразу поесть, поскольку не желала присоединяться к дружным семейным ужинам, где мне были не рады.
Бессовестные мерзавцы! Лишь покинув тот дом, я поняла, что вела себя глупо: терпеть обиды на полный желудок гораздо проще. В отличие от Пенелопы, я не имела личной горничной, а домработница уходила, едва домыв посуду. И разумеется, никто не приносил еду мне в спальню. Поэтому, мучимая голодом, я дожидалась, когда все разойдутся по своим комнатам, и украдкой пробиралась на кухню. Я разбавляла рис остывшим супом или смешивала оставшиеся на огромном блюде салаты и торопливо ела. Но и это удавалось не всякий
