Прикусила губу, не понимая, что будет дальше. Якуб развёл ягодицы в стороны, провёл по чувствительной коже между анусом и влагалищем, собрав мои соки. Скользкими, влажными пальцами вернулся к соседней дырочке.
Нахмурилась. Оставалось надеяться, что это лишь ласки. Совершенно безнравственные ласки. О которых я, конечно, знала, но никогда не собиралась позволять мужчине. Только тот, что сейчас устроился сверху, моего дозволения не спрашивал.
Когда он надавил пальцами сильнее, очевидно пытаясь войти в моё тело нетрадиционным способом, я испуганно и протестующе дёрнулась. Пискнула что-то нечленораздельное. Язык едва слушался.
– Только не говори мне, что он не ебёт тебя в жопу, – слышу, как с его грязных, порочных губ срывается усмешка.
Игнорируя мой протест, продолжает буравить пальцами сморщенную дырочку.
– Нет! – Мне безразлично, чем там занимается моя сестра с мужем. Я планировала умереть девственницей хотя бы в одном отверстии. – Только попробуй, Якуб!
Нажимает на мою поясницу ладонью и касается губами пылающего ушка.
– А то что? – прикусывает мочку, оставляя на ней следы своих зубов.
Жаркий член, прижимающийся к коже, буквально обжигает. Я верчу бёдрами, показывая своё негодование, но это приводит к противоположному эффекту. Его дыхание становится более рваным, горячим.
– Если ты это сделаешь, я тебя никогда не прощу! – отвечаю, вкладывая в свои слова всю имеющуюся у меня решимость.
Хриплый смех ранит и царапает слух.
– Мне завтра возвращать тебя обратно, неужели ты думаешь, что меня интересует твоё прощение?
Он будто вонзил нож в мою грудную клетку и прокрутил пару раз. Добился, чтобы я мучилась от боли, истекая кровью.
Я ждала этого момента. Ждала, когда он решится меня вернуть. Но почему-то сейчас его слова звучали наиболее жестоко.
Якуб тянется в сторону. Выдвигает ящичек прикроватной тумбочки. Щелчок. И через секунду вздрагиваю, когда холодная жидкость льётся на попку.
Я пытаюсь вырваться, подняться, отползти от него. Но широкая пятерня ложится на спину, лишая всяких надежд. Как бетонная стена, пригвождая меня обратно к постели.
– Расслабься, Пирожок. Ты же знаешь, что иначе будет больно, – всё сильнее давит на сжавшуюся мышцу.
Мне хочется молить Якуба этого не совершать. Но я точно знаю, что сейчас его ничего не остановит. Он жаждет пометить меня везде. Запятнать перед «мужем». Сделать грязной. Испачкать собой. Заполнить меня всю.
Ломая очередную преграду, смазанный палец вторгается внутрь.
– У тебя задница совсем неразработанная, – удивляется он, а меня бесит и смущает то, какие слова он выбирает. Будто я дешёвая шлюха, которую он вызвал в номер.
От испуга, боясь боли, я забываю, как дышать. Замираю, сжимаясь.
Якуб, словно успокаивая, проводит ладонью по позвоночнику к копчику и вновь впивается пальцами в ягодицы. Грубо. Болезненно. Наверняка оставляя после себя синяки.
– Будь послушной, Китекет, и я не сделаю тебе больно, если раньше тебя так не трахали, – я слышу в его голосе нетерпение. Он на взводе. Долго контролировать себя он не сможет. И я совсем не доверяю его словам.
Сделает больно. Он всегда делает мне больно.
Я пытаюсь расслабиться, и он, тут же понимая, что бастион падает, втискивает в меня ещё один палец. Чёрт. Если я так ощущаю его пальцы, что будет, когда он воткнёт в меня член? Уф…
Кожа покрылась холодным, липким потом. Я подмяла под себя простыню, сжимая её пальцами. Дышать оказалось совершенно невозможно.
Слышу шелест и догадываюсь, что он разрывает упаковку презервативов. Она летит куда-то на пол, а моё сердце, будто намереваясь сбежать, тревожно бьётся о грудную клетку. И я его отлично понимаю.
Он прижался членом к колечку сфинктера. Уж лучше бы дулом пистолета к виску.
– Давай, малышка, впусти меня, – почти просит. Давит всё сильнее.
Убирает влажную, прилипшую прядь с моей щеки. Я ощущаю на себе его взгляд и закрываю глаза, стараясь представить, что нахожусь в другом месте. Но его движения не дают моей фантазии развиться.
Когда головка члена входит в меня, я задыхаюсь от режущей боли. Даже не понимаю, что было хуже. Лишиться девственности или это.
Якуб наклоняется ко мне, кусает угол челюсти и проводит языком по щеке. Знаю, что она солёная. Смесь пота и слёз. Дует на оставленный след. Эти прикосновения отвлекают от боли.
Я слегка расслабляюсь, что даёт ему больший простор. Он входит ещё чуть-чуть. Выпрямляется. Добавляет смазки и ещё немного прорывается вглубь.
С губ срывается глухой стон.
– Неужели я всё же первый? – звучит у самого уха его голос, полный самодовольства.
– Не-на-ви-жу, чтоб ты горел в аду.
Его рука совершает знакомое движение, протискиваясь между моим телом и матрасом. Пальцы ложатся на клитор, едва его касаясь. Обводят половые губы.
– Пока я в раю, Китикет, – целует моё плечо, и я готова поклясться, что он улыбается, – ты такая мокрая. Тебе нравится?
Член внутри вновь пришёл в движение. Боль перестала быть режущей, а я испытала приятную наполненность. Странное ощущение.
– Чтоб ты сдох, – посылаю проклятья, пряча от него своё пунцовое лицо.
Пальцы не прекращают ласкать клитор и губки. Заставляя забыть, что он совершает с моим телом абсолютно непозволительные вещи. Извращённые. Но это самое тело, вопреки моей воле, покалывает от накатившего желания.
Он растирает мою смазку, которой, кажется, очень много, у меня между ног. Тугой ком внизу живота тянет знакомой болью. Сладкой. И я поздно соображаю, что он уже реально трахает меня, не входя на всю длину. Но и то, что есть, разрывает меня напополам.
Ощущения двойственные. Непонятные. Будоражащие. Дразнящие. И от этой смеси эмоций я со всей силы зажмуриваюсь.
Хочется сбежать. Оказаться где угодно, только не здесь. Потому что я знаю, что после таких мощных переживаний меня обязательно ожидает жёсткий откат.
По его сиплому дыханию, животному рыку догадываюсь, что он на грани. Якуб то убыстряет движения члена в попке, то, почти останавливаясь, замирает. Едва скользя, добавляя лубриканта. И жёстче, грубее сжимая моё тело, вдавливая меня в матрас, вторгается в горячее нутро.
Мир вновь закручивается. Ощущаю себя так, будто перепила и ловлю «вертолётики». Сама не замечаю, как, прикусив ткань простыни, грызу её, совершенно потеряв рассудок.
Я почувствовала, как его член запульсировал, когда он начал кончать. А его пальцы быстрее задвигались на моём клиторе. Неожиданно судорога свела всё тело.
Он испортил меня. Свёл с ума, заставив биться в конвульсиях грязного удовольствия.
