те и рады. Вернее, радо местное дворянство, которое таким образом получит больше власти. На народ же что? Правильно. Всем плевать на народ. Он здесь разменная монета, мнение которого не учитывается.
— Хотя это можно поменять, — я говорил вслух, работая с бумагами, потому что мне было так проще. — Верховного дворянства в губернии больше нет. Будет совет из граждан. Найдём патриотов, поставим их под контролем нового военного губернатора. Это конечно одарённым не понравится, но всё равно империализм постепенно подыхает и показывает свою несостоятельность в качественно государственного строя. Тем более защищать эти земли будут местные, так пусть они защищают именно свои земли, а не земли феодалов.
И тут я вспомнил Николая, который не является магом. Орлов об этом знал, возможно об этом уже знает и Кайзер. Тем более Николай, Вильгельм и Георг в детстве много общались, были друзьями. Возможно, они тоже знают о слабости нашего Государя. Георг по понятным причинам не хочет развала Российской Империи, ведь мы союзники. А вот Вильгельм может в последний момент вскрыть этот секрет и тогда…
— Нет, он бы сделал это раньше. Значит он об этом не знает. Тем более маскировочные чары обманули даже меня. Однако, что, если он узнал об этом недавно? И ждёт лучшего момента? Чем тогда мы можем крыть этот козырь? Чёрт, мы ещё ничего не можем противопоставить антимагическому оружию врага, а тут ещё эта проблема.
А затем я вспомнил донесения нашей разведки. Враг уже начал серийное производство новой облегчённой модели экзоскелетов, что будут доступны даже неодарённым. Если Кайзер ещё всю свою армию оденет в это прорывное изобретение… плюс танки, производство которых наложено куда лучшем, чем у нас…
Я отложил ручку и спокойно выдохнул. Не существует безвыходных ситуаций, существует слабость и недальновидность людей, неспособных найти решение в нужный срок. Мысля именно таким образом, я отгонял любые оправдания и отмазки, стараясь идти исключительно к результату вопреки всему, даже статистике.
Затем я посмотрел на свои руки, покрытые пластинами брони. Они чем-то напоминали пластинчатый доспех, такой же плотный, защищающий всё тело. Как чешуя они покрывали моё тело. Каждая пластинка легко выдерживает выстрел пули, а если прилетает что-то помощнее, то пластина трескается и рассеивает импульс, после чего собирается за счёт магической энергии.
Одно усилие воли и пластины разъехались, показав мою кожу. Я стал очень бледным, потому что броню снимал только в лаборатории. Очень сильно выделялись вены, ведь моя кровь стала буквально голубой из-за высочайшей концентрации магической энергии. Если бы не броня, то я бы сиял словно лампа, ведь этот свет проходит сквозь кожу и сквозь одежду.
Глаза мои тоже кстати ярко сияли, что добавляло красоты и обаяния, однако никто не смотрел в них. Все уводили свои взгляды, даже мои друзья уже смотрят как бы вскользь, над головой или сбоку, на лоб, не в глаза. Потому что стоит только в них посмотреть, как появляется невероятно тяжесть, да и я тогда как-то рефлекторно сразу начинаю изучать ментальный портрет собеседника. И они это чувствуют, чувствуют, как их душа обнажается и всех их тайные желания становятся явными.
И порой мне из-за этого грустно. Ведь я вижу вещи такими какие они есть на самом деле. Все эти люди… они хотят казаться одними, а на деле… на деле всё это маски. Все патриоты нашей родины через одного либо рвущиеся до власти хищники, мечтающие через победы реализовать свои амбиции. Те кто когда-то клялся мне в дружбе оказывается больше боятся меня, чем уважают. Другие просто за глаза считают мне надменным и мечтают о том, чтобы я ошибся.
Раньше всего этого я не видел, хотя и догадывался об этом. В плане, человека таким создала природа, чтобы он думал о себе и о том, как оставить потомство. Вон, вспомнить того же Орлова, ради он был злым? Нет, просто хотел всего лучшего для своей земли и готов был уничтожить миллиарды и даже больше ради них. А какой отец не сделает этого?
И так можно сказать о каждом, кто ищет в этом мире комфорта в первую очередь для себя. Даже если человек делает что-то на других и называется себя меценатом, то он получает от этого удовольствие. Ему нравится эта роль, он испытывает наслаждение и самореализуется таким образом. Но делает он это в том числе ради себя, потому что ему это нравится, как кому-то другому нравится пропивать деньги.
Это неприятно, но это так. Раньше я этого мог не замечать, жить в мире розовых очков, но теперь я всё это вижу. Вижу и эффективно выбирают людей на определённые посты. Да и переход к этой правде не был каким-то сложным, ведь я и до этого не делил мир на чёрное и белое. Просто… теперь мне всё это тычут в лицо, заставляя каждый день лицезреть на то какой же человек не совершенный.
— Господин Лебедев, вы меня слушаете? — поинтересовался вернувшийся адъютант.
Я поднял на него взгляд, пытаясь понять сколько он тут стоит? Его я тоже видел насквозь, всю тяжесть его жизни на третьих и четвёртых ролях. Он далеко не первый в линии наследования, от него никто ничего не ждёт, пока старший сынок готовится занять место отца лет так через двадцать. Второй сын тоже делает успехи в боевой магии…
А сам Константин так… он просто есть. Как муравьи, мошки. Нет, его никто не травит, но дворянские рода напоминают по структуре какие-нибудь корпорации. Деловой подход и ничего личного. Никто с ними не нянчится, отцов они видят раз в год, мать может быть раза два. Кругом слуги, наставники и долг, долг, долг.
И в тайне Константин завидует своему дяди, который тоже не был первым сыном и всё бросил, став целителем при петроградской академии. И стал довольно хорошим профессором магии, хотя о нём редко кто вспоминает. При фамилии Соколов сразу же на ум приходит гордый и властный Олег Михайлович, победивший своего заклятого врага Орлова. Ещё Екатерину вспоминают, лучшую ученицу академии. Но не Константина Соколова, который вроде как занимается чем-то важным при генерале Лебедеве, в тенях которого в том числе и прячется Константин, в тайне мечтая однажды засиять и затмить всех своих братьев.
— Извини, я тебя не слушал, — честно произнёс я, отводя взгляд, ведь моему адъютанту стало очень не по себе. — Хотел бы отдать вечность во власть размышлений, но её у меня нет. Тем более уже и вечереет.
— Мы проверили первые тренировки, я принёс отчёт. Также выделил
