лица, отражающего на данный момент прохождение выпитого.
Илья же, наоборот, внешне был в некотором роде бесчувственен к этим новым вливаниям, которые, скорее всего, нашли к нему свой путь, действуя другой внутренней дорогой.
– Суметь разглядеть и увидеть в человеке этот глагол, не прибегая к провокациям, – уставившись на Илью, произнёс Модест, а затем, краем глаза заметив отвлечённость в мини-юбке, последовал вслед за ней своим взглядом, запечатлевая для памяти один стоп-кадр, а вернувшись обратно, с иронией сказал:
– Хотя некоторые экземпляры просто напрашиваются на это.
После чего Илья бросил свой взгляд в сторону танцплощадки и, оценив все достоинства, которые так не скрывала эта леди, напрашивающаяся на внимание, не мог не согласиться с Модестом, сказав:
– А я – не против.
Но объективности ради надо сказать, что в зале, тех, кто был не против было гораздо больше, чем тех, кто не проявлял этого согласия, так что для того, чтобы сам объект вашего «не против» ответил вам в соответствии с вашими пожеланиями – вам ещё требовалось, ох! как потрудиться и, возможно, даже локтями, работа которых так часто сопровождает этот почему-то всегда узкий путь к успеху.
– Эта б…ь везде влезет, – не просто нелицеприятно, а уже несколько непечатно выразился уже способный не только на это Илья, чей взор перекрыла, влезшая в зону обзора перед этой леди, Мила, на которую тому и даром не хотелось смотреть.
– Что ж вы так раскидываетесь словами, – хлопнул по плечу Илью Модест.
– Да достала уже! – в сердцах сказал Илья.
– Ну не надо быть таким эгоцентричным. Этому «репродукту» – при всей видимости переизбытка калорий – очень даже полезно подвигаться, – ответил ему Модест, рассматривая, как зажигательно выплясывает Мила.
– А толку-то… – смягчившись, ответил Илья.
– Вопросы: что толку и зачем нужны такие – не в твоей компетенции задавать, – серьёзно ответил Модест.
– Ладно, раз ты такой умный, тогда может, мне немного приоткроешь тайну существования этого прыгающего – как ты сам выразился – «репродукта», – указывая вилкой на Милу, заявил Илья.
– Мне кажется, в данном случае ты и сам всё знаешь. Ведь, всё-таки, когда физическое совершенство – или, наоборот, недостаток – бросается в глаза, то он не только для вас служит определяющим в человеке – эта физичность, можно сказать, и кружит самим человеком, – ответил Модест, всё продолжая смотреть, как эта физическая масса рулит на площадке, расширив вокруг себя пояс небезопасности, в который не проявляют – несмотря на наличие в крови «храброй воды» – желание войти потенциальные жертвы крушений.
– Ну… Я так и знал, стоило перейти к практике – сразу же начинаются отговорки, – недовольно заявил Илья.
– А с чего ты взял, что ты для меня закрытая книга? – неожиданно для Ильи заявил Модест. – Тебе, может быть, и хочется немного насолить этой толстушке, но это так, между делом. Тот же, кто тебя по настоящему тревожит, находится где-то там, в глубине зала, ну а тот, кто достоин внимания – тот и вовсе не пришёл, – отбил речь Модест.
– Я что-то ничего не понял, но мне почему-то не понравилось твоё такое разделение, – не сводя своего взгляда с Модеста, сказал Илья.
– А всё просто, пока есть разделение, это значит – у тебя ничего нет, – ответил Модест.
– Тогда пошли. Я тебя сейчас с ней познакомлю, – поднявшись с места, заявил Илья, на что последовал ответ Модеста:
– Может не надо?
Ну, а когда следует подобный ответ – он, естественно, только подначивает, даже и самого нетребовательного просителя. На что сразу же последовал ответ Ильи:
– Надо.
И если вы всё-таки не слишком торопитесь участвовать в этом «надо», и кажется, что безвыходность ситуации не даёт вам иного выхода, как только выполнить все предъявляемые к вам требования – в этом случае существует лишь одна возможность хотя бы отсрочить эти, по-вашему, ненужности, на которые ваш оппонент смотрит другими глазами, видя в них обратное, и эта возможность заключается в вашем – на первый взгляд кажущемся для оппонента – желании смазать колеса, предложении выпить на посошок, которое, между тем, таит в себе различные форс-мажоры.
– Давай тогда – для храбрости, – разливая по рюмкам «храброй воды», заявил Модест.
Ну, а разве Илье – да что только Илье! – каждому, находящемуся в таком героическом состоянии, когда он готов схватить бога за бороду, и из которого так и прёт эта храбрость, разве ещё нужна дополнительная толика этого качества, с проявлениями которого он готов поделиться с любым первым встречным, даже несмотря на его желание?
Но почему-то все эти храбрецы не отказываются от подобного предложения и присоединяются к предложившему эту дополнительную порционную храбрость. Наверное, эти храбрецы видят в этом вызов для себя, от которого они не способны уклониться из-за их несгибаемого положения, вызванного большим количеством алкоголя, принятого «на грудь».
– Ну всё, пошли, – решительно поднимается Илья, даже после того, как удар по печени новой порцией отдался в его ногах, несколько утративших свою крепость.
– Ладно, веди… – нехотя заявил Модест, поднимаясь вслед за Ильей, который, выйдя из-за стола, встал перед весьма насущной дилеммой, заключающейся в выборе пути своего следования, которому мешала эта масса танцующих.
Путь напрямую сквозь эту толпу, хоть и был наиболее короток, но таил в себе массу скрытых опасностей, которые могли заблудить путника, как в кратковременной перспективе – потерей ориентации, так и в долгосрочной – со всеми изменениями планов на вечер.
Кроме этого имелась высокая вероятность того, что ваш проход не пройдёт бесследно, как для ваших боков, так и для ног танцующих, что может грозить не только стычкой с зажигающими в танце, но и в случае осложнений – выносом чьего-нибудь (с большой вероятностью – вашего) тела за пределы этого заведения.
Другой вариант заключал в себе окружной проход между столиков, за которыми с упоением веселилось множество ваших знакомых, которые (опять же, со своим желанием втянуть вас в застолье, чреватым не просто потерей времени, а скорее всего уходом в беспамятство), грозили закончить ваше путешествие, так и не достигнув своей цели.
– Нет уж, отважные герои не всегда идут в обход, – переделав известное выражение на свой лад и закусив удила, Илья рванул в гущу танцующих и сразу же – как будто бы его магнитом тянуло – упёрся в эту соблазнительную и так не скрывающую своих достоинств леди. Что, впрочем, было закономерно, и он, наблюдавший за ней последние полчаса, наверное, уже был запрограммирован на эту встречу, и если даже голова и стремилась к другому, то ноги, не слушая команды центра, сами привели
