сглатываю, внезапно меня охватывает паника.
- Не уходить, - шепчу я, закрывая глаза и отпустив подбородок к груди. Мне стыдно, будто я непослушный ребенок, которого отчитывают, но почему? Почему меня волнует, что они думают обо мне?
Тобиас касается пальцами моей челюсти, и я вздрагиваю.
- Никогда не уходить, - вторит он мне, обдавая мое лицо теплым ментоловым дыханием. От него исходит опасность, но одновременно и невероятное ощущение безопасности. Почему? Наверное, я теряю рассудок. Возможно, это лишь бред сошедшей с ума женщины.
Тобиас качает головой, как недовольный отец. Я перевожу взгляд на Престона, и он продолжает смотреть на меня, но по его лицу ничего невозможно прочитать, хотя от напряжения, исходящего от него, становится понятно, что он не очень счастлив от моего решениея сбежать.
- Почему ты ушла? – спрашивает он, делая шаг ко мне. - Скажи, почему ты ушла.
Я смотрю в пол, размышляя над словами, которые правильнее будет сказать.
- Элла... - с шипением цедит мое имя Тобиас, когда они с Престоном подталкивают меня к стене, загоняя как какое-то животное. - Скажи нам, чего ты боишься, Элла?
И дело не в том, чего я боюсь, а кого.
- Вы... вы не убивали ее, - едва произношу я. - Я видела ее.
- Кого? - спрашивает Престон. Моя спина ударяется о стену. Мужчины всего в сантиметрах от моего лица, их щеки почти касаются друг друга. Тобиас убирает прядь волос мне за ухо, прежде чем положить руку на стену рядом со мной, заключая меня в плен.
- Марию.
Тобиас усмехается. Престон делает то же самое.
- Иначе ты бы не поверила, не так ли?
Я откидываю голову назад и провожу пальцами по волосам. Я чувствую себя слишком уставшей, будто медленно распадаюсь на части и очень скоро просто исчезну.
- Я не понимаю, - шепчу я.
- Ох, но это же игра, сладкая Элла, - говорит Престон, проводя пальцами вниз по центру моей груди.
Тобиас смеется.
- Тебе не нужно ничего понимать. Тебе нужно лишь переживать о том, чтобы продержаться еще четыре дня.
Сделав глубокий вдох, я медленно встречаюсь с каждым из них взглядом.
- Продержаться. - Четыре дня. Четыре дня, которые, скорее всего, уничтожат мою жизнь и лишат меня тех остатков здравомыслия, за которые я отчаянно держусь, и заставят меня ставить под сомнения все, что когда-то было моей жизнью. А что потом? Мне хочется вернуть хотя бы какое-то ощущение реальности, но что она собой представляет? Прямо сейчас Престон Лукас и Тобиас Бентон - единственная реальность, которая у меня есть, единственная, которую я знаю, и эта извращенная игра - вовсе не игра, а моя жизнь. - Я просто не... не понимаю этой игры. Не понимаю, что происходит.
- Мы пытались объяснить это тебе с самого начала, - говорит Тобиас, его пальцы поглаживают мой подбородок.
Лицо Престона теперь прямо напротив меня.
- Куда ты пошла, когда покинула нас, Элла?
- Это неважно, - отвечаю я и сразу же жалею об этом.
Глаза Тобиаса загораются. Ноздри раздуваются, и он склоняет голову. Он приближает свое лицо ко мне, его зрачки сужаются, когда он хватает меня за подбородок в болезненной хватке.
- Ты пошла домой?
Его пальцы сильнее стискивают меня.
- Да, я пошла домой, - шепчу я.
Престон смеется.
- У тебя нет дома.
- Престон, - одергивает его Тобиас. - Не расстраивай ее.
- Она ушла, Тобиас.
- Мне об этом хорошо известно, но она вернулась. Наш ягненок, ради которого мне пришлось солидно потратиться, - его большой палец слегка касается моей нижней губы. - И что тебя ожидало "дома"?
Мой взгляд опускается к полу. Мне стыдно. Я - никто, и у меня нет ничего, даже гордости.
- Ничего, - отвечаю я, мой голос спокойно и ровно.
- Ничего? - вздыхает Престон.
- Тогда почему мне пришлось забирать тебя из городской тюрьмы? Что ты сделала, Элла? - Тобиас смотрит на меня, и своим взглядом он будто вытаскивает на поверхность те кусочки меня, которые я никому не хочу показывать. Я перевожу взгляд с одного мужчину на другого, мечтая о том, чтобы исчезнуть, вернуться на три дня назад и начать все заново. Потому что теперь ничто не имело смысла.
- Расскажи нам все, - настойчиво повторяет Тобиас.
- Элла, почему ты попала в тюрьму? - спрашивает Престон. - Из-за Сойера?
Лишь одного упоминания его имени достаточно, чтобы мой разум просто разорвало на части. Сойер. Сойер. Сойер.
- Я... - я медленно двигаюсь вдоль стены, и они следуют за мной. Миллиметр за миллиметром, шаг за шагом, они не оставляют меня. Следя за мной, будто я истекающая кровью добыча.
- Вот что я тебе скажу, - произносит Тобиас. - Пять минут. У тебя есть пять минут, чтобы задать нам любой, какой ты захочешь, вопрос, только если он не касается игры. Выглядит справедливо.
- Так мы все еще играем? - спрашиваю я.
На лице Престона мелькает улыбка. Он берет меня за руку и придвигается ближе, его дыхание касается моего горла.
- У тебя три нарушения, разрешено четыре, - говорит, целуя мою шею.
Я спохватываюсь, когда неосознанно закрываю глаза, пытаясь не реагировать на то, как теплые губы Престона ощущаются на моей шее. Я смотрю на Тобиаса, прямо в его глаза, которые, кажется, постоянно изучают меня и притягивают к себе.
- Почему Сойер был в моей квартире? - спрашиваю я.
- Твоей квартире, он находился в твоей квартире?
Я замолкаю и думаю. Я дошла до нужного адреса, квартира 3B.
- Да. Все было переставлено. Стены перекрашены, и там была Мария. Она была там. Не мертва, но там - прямо в моей квартире, - я вновь замолкаю. Все в моей груди напрягается, челюсть сжимается. - Она живет моей жизнью.
Престон целует мою челюсть, скользя к моим губам.
- Все в порядке.
Тобиас становится напротив меня. Престон прижимается ближе к Тобиасу, изучая глазами его лицо.
- Дело в том, Элла, - начинает Тобиас, прежде чем оставить на моих губах нежный поцелуй, - что мы ничего не знаем о тебе.
- Но тогда как...
Тобиас вновь меня целует, его язык касается моего, будто приказывая замолчать. Когда мужчина отстраняется, он улыбается.
- Все, что мы знаем о других, - это то, что они загрузили в медиа. В
