Глава седьмая
МАЛЬБРУК В ПОХОД СОБРАЛСЯ…
– Вот это дело. Так… Лошадь заводная-вьючная – одна. Торбы с припасами – две. Сейчас проверю, все ли, что следует, положили… Опять же и на лошади что-то навьючено… Хорошо, очень хорошо.
Леди Клотильда, свеженькая и бодренькая, как чертополох на шотландской заре, с рвением инспектировала и лошадку, и навьюченные на нее припас ы. Лошадку вместе со всяким добром щедро презентовал им старичок. Вернее, не им, а герцогу, то бишь Сереге.
– С таким припасом – да хоть через все королевство! – возвестила по завершении своего осмотра счастливая до глубины души леди Клоти и тут же, присев перед старичком-хозяином на корточки, перешла на доверительно-подхалимский тон: – Достопочтенный наш сэр хозяин… Уместно ли будет для милорда герцога отправляться для свершения дела чести, коим месть является, без слуги-помощника? Таковое поношение чести герцогской…
– Откеля здеся слугам взяться?! – огрызнулся старичок. – Вот набегут людишки обратно на свобожденную землицу, тады и… Усе смерды да холопья слугами вашими будут.
– Герцог Де Лабри, – скорбно поведала окружающему миру леди Клотильда, – будет ходить за конями, дрова носить. Еду сам готовить! Еще и отравится этой же едой, бедолага. А кто же тогда за дитенком малым ухаживать будет? Чья в том вина? А на земли бедные чары снятые как бы не вер…
– Да уж, на тебя дитю не оставишь, с твоими-то лапищами токмо железяки и няньчить… – в тон ей ввернул старичок.
Леди Клотильда фыркнула. Старичок тоже улыбнулся ей в ответ. И тут же, опомнившись, посуровел лицом.
– Будет вам слуга, – бросил он нехотя.
Так как проснулись они, когда солнце близилось уже к зениту, то и в путь тронулись не раньше полудня. Ребенок, к великому Серегиному облегчению, вел себя на удивление тихо. Неизбалованный вниманием, он приглушенно всхлипывал, оповещая таким образом окружающий мир о том, что его пора бы покормить или попоить, или же еще кое о чем, по малости возраста. Эльфы, выпорхнувшие стайкой из леса как раз в момент начала их сборов, прочитали ему целую лекцию на тему ухода за ребенком. Серега, впервые в жизни увидавший этакого зверя – эльфа, чудное создание ростом ему по плечо, с серебристыми дымчатыми волосами, дивными очесами, словно бы содранными с морд гигантских сиамских кошек, говорящее немыслимо высоким, ломким, летящим ввысь голосом, – глядел на них, широко разинув рот. Ему объявили, что имя ребенка – Майгельм. В каких таких регистрационных книгах и записях они это вычитали, Серега так и не понял, но спорить не стал, а про себя порешил звать малыша попроще, ну хотя бы… Микки, к примеру, на дивный западный манер и в память о незабвенном Микки-Маусе. Эльфы, запредельными голосами перечислявшие особенности кормления и трудности воспитания малолетнего населения, метались и подпрыгивали вокруг, каждое суматошное их движение рассыпало в воздухе облачко желтоватых искорок. Одуряюще пахло цветами. Серега даже попробовал половить искринки ладонью, но каждый раз ничего материального на ладони не оставалось. Его просвещали об уходе и вскармливании (и опять-таки Серега не понял, эльфам-то откуда такие подробности известны? Нет, я не понял!), а леди Клотильда гнусно хихикала за его спиной, перепаковывая и перетряхивая их дорожные припасы. Витиеватостью своих фраз эльфы запросто могли переплюнуть даже ее, когда она входила в самый что ни на есть светский раж, и посему слушать их было сущее мучение. С недавних пор ко множеству его тайных страхов прибавился еще один, и весьма серьезный, – страх заразиться местным словесным поносом. Вернется он в свой мир и тоже начнет общаться с окружающими цветистыми периодами в целый машинописный лист. Входишь этак в аудиторию и вещаешь без запинок: “Достопочтенные сэры одногруппники мои, позвольте же мне пожелать вам предобрейшего дня в распрекраснейшее утро сие, в кое нам предстоит совместно насладиться написанием контрольной по мехмату, а посему позвольте же мне от всей души выразить глубочайшие и искреннейшие соболезнования мои всем тем сэрам, кому сегодня моя милость хрен даст списать!” Н-да. И чем бы это кончилось? А кончилось бы это печально, друг Горацио. Долгая фраза завершилась бы не менее долгам мордобоем…
В конце концов, самым ценным подарком эльфов стали не нудные наставления, а удобный заплечный рюкзачок для переноски младенца, презентованный ими после долгих шушуканий и пересудов.
По лесной тропе обратно к дороге их вел слуга, любезно предоставленный им старичком.
Слуга оказался гномом, довольно молодым, если судить по не слишком морщинистой физиономии. Больше всего он походил на подростка, низкого, коренастого, насмерть умученною алыми прыщами и громадным носом. Гном представился как Слуди, имел собственного пони и общался с новоиспеченным герцогом этих земель в основном жестами. Леди Клотильда тут же велеречиво оповестила Серегу, что для достойного слуги это есть истинная добродетель – не тревожить слух своего господина излишней болтовней. Для самих же господ, судя по леди Клотильде, молчаливость добродетелью не считалась. Леди Клоти, едва выехав на дорогу, пустилась в долгий и напряженный пересказ событий вчерашней ночи. Черный жеребец под ней флегматично бухал в землю копытами, взбивая вверх мягкую дорожную пыль, и время от времени иронично ржал в особо острых местах повествования. Серега даже не прислушивался, что именно там рассказывалось, шла обычная предварительная обкатка великой рыцарской байки о во-о-от таких рыцарских подвигах. Однако, когда речь зашла о некоем драконообразном чудище, которое (ах! о-ох! о-о!) лопалось, как скорлупа перезрелого ореха, причем причиной этого конфуза было то, что доблестный сэр Сериога влил в пасть чудища чудодейственную воду… и под лопнувшей личиной ужасного дракона обнаружилось… Тут, похоже, не выдержал даже сверхтерпеливый малыш Микки и протестующе захныкал за Серегиной спиной. Серега кое-как спешился. Предстоял долгий и неспешный поиск причин хныканья. Подъехавший Слуди брезгливо посмотрел на Серегу, крайне осторожно исследовавшего детские одежки. Обличающе фыркнул. И, звучно вздохнув, слез с пони. Очутившись в его руках, малыш тут же робко заулыбался. Слуди уверенно охлопал детскую попку, попоил малыша водой из фляжной крышечки и сунул ему в рот какой-то подозрительный коричневатый комок. Микки тут же счастливо зачмокал.
– Рикские пряники, – прогнусавил Слуди. – Скусна! – И он полез на пони. С малышом на руках. – Ехать со мной, – буркнул он в сторону Сереги, – мой лучше!
Серега торопливо (лишь бы не передумал) сдернул с плеч посадочную детскую упряжь, сунул ее в руки Слуди, вскарабкался на коня и неумело ткнул его пятками. Надо было догонять леди Клотильду, которая за это время успела уже отъехать далеко вперед и теперь с воодушевлением рассказывала о доблести своей и своего спутника окружающим деревьям и кустарникам.
Слуди оказался ангелом, сошедшим с небес в ответ на самые горячие Серегину молитвы. Микки сладко почивал на его широкой и ровной, наклоненной к конской холке спине, напоминая медвежонка на пне, и счастливо погыкивал во сне.
На привале Серега натаскал сушняка, найти который в этом колоннообразном лесу было не таким уж легким делом, зато редкие лесины имели вполне солидные обхваты и обещали достаточно долгов время горения их привального костра. Баронесса Дю Персиваль, не гнушаясь черной работой, расседлала, обтерла и напоила коней, всех, включая пони Слуди. Леди явно была готова на все, даже заботиться о коне слуги, лишь бы не разлучать Слуди с его радостно пищащей ношей. Со сноровкой, выдававшей немалый опыт, Клоти разожгла костер, повесила над огнем закопченный котелок, извлеченный из недр попоны ее жеребца, и за сравнительно недолгое время сварила вполне съедобную кашу из зерен, незнакомых Сереге. Незамысловатый завтрак-обед-ужин был съеден без остатка.
