– Рубен, – тихо сказала Грейс, поражаясь тому, как сладко звучит его имя, если произносить его шепотом, не прерывая поцелуя.
– Грейс, – прошептал он в ответ.
Казалось, Рубен тоже находится во власти волшебного мгновения. Но он совершил ошибку: высвободил руку и засунул ее под платье Грейс, продвигаясь все выше по ноге.
Поцелуй – это одно, а непрошеная вольность, да еще самого грубого свойства, – совсем другое.
Крепко стиснув колени, Грейс оторвалась от его рта и холодно проговорила:
– Освободите меня от своего присутствия, мистер Джонс, я замужняя женщина.
Она произнесла это без особого возмущения, так как сама только что вспомнила о своем замужнем статусе. Ее можно было обвинить в чем угодно, но только не в лицемерии.
– Повторяю, освободите меня от своего присутствия, – повторила она, смутно удивляясь, отчего это ей вдруг вздумалось выражаться высоким слогом героинь Вальтера Скотта.
– Да я бы и рад. Гусси, если ты меня отпустишь. Только теперь Грейс сообразила, что его рука оказалась в капкане у нее между ног. Торопливо разжав колени, она вскочила, одергивая юбку.
Когда и как платье спустилось с ее правого плеча чуть ли не до самого локтя, она понятия не имела. Рывком водворив его на место, Грейс отбросила назад выбившиеся из прически и упавшие на лицо волосы.
– Я вовсе не за этим сюда пришла, – заверила она его, презирая себя за предательскую дрожь в голосе.
– Я тоже. Просто увлекся. Эти минутные порывы иногда заводят довольно далеко.
Рубен пытался сделать вид, будто ничего не случилось, но при этом подтянул к себе одну ногу и поставил ступню на сиденье, наклонившись вперед и обхватив колено руками. Грейс легко догадалась, что он пытается скрыть, но предпочла отвернуться, чтобы не узнать наверняка. Утешением ей послужило лишь одно: несмотря на всю наигранную небрежность, его голос тоже прозвучал не слишком ровно.
– Значит, все дело только в этом? – спросила она, сама не зная зачем. – Это был минутный порыв?
Рубен молчал; ей казалось, что она слышит, как он подыскивает в уме подходящий ответ. Однако то, что он в конце концов произнес вслух, застало ее врасплох:
– Сказать тебе по правде, Грейси, я готовился к этому весь день.
Разумеется, это был всего лишь новый трюк: уж ему ли не знать, что чистосердечное признание – оружие куда более мощное и безотказное, чем самое горячее отрицание вины? Но он назвал ее «Грейси»… У нее сохранились смутные детские воспоминания: так звала ее мать. Это было давным-давно, с тех пор никто не называл ее этим уменьшительным именем. Никто, даже Генри. Опять она ощутила в груди предательское тепло. Грозный симптом.
Чтобы его побороть, Грейс сказала, назидательно подняв вверх указательный палец:
– Давайте кое-что проясним, мистер Джонс. Мы с вами на самом деле отнюдь не друзья и покамест даже не партнеры. Все, что нас объединяет, – это острая нехватка средств и необходимость вернуть хотя бы часть того, что у нас отняли грабители. Можем мм оказаться полезными друг другу в достижении этой цели или нет выяснится завтра. Но в любом случае я хочу, чтобы было понятно одно: никакого повторения только что разыгравшейся сцены больше не будет. Вы согласны?
– С чем я должен согласиться? С тем, что ты этого хочешь, или с тем, что этого больше не будет?
Она топнула ногой с досады, но, когда Рубен встал и направился к ней, ей пришлось собраться с силами, чтобы не отступить.
– Ты прекрасно знаешь, о чем я говорю. Больше никаких поцелуев, Рубен. Если ты не можешь дать слово, что будешь держать руки при себе, мне придется уйти. Теперь у меня полно денег, я вовсе не обязана здесь оставаться.
Рубен долго изучал ее в полном молчании. Ей даже показалось, что он взвешивает свои шансы: попытаться ее обольстить или сдаться без борьбы и провести еще неизвестно сколько ночей на диване с торчащей пружиной. Возможно, ему даже пришло в голову, что стоит попытать счастья еще раз, поскольку она отвергла его авансы без особого возмущения. Но она Надеялась, что ему хватит порядочности не заговорить об этом вслух.
– Итак? Сунув руки в карманы, Рубен ответил:
– Ладно.
Грейс даже не подозревала, какое горькое разочарование вызовет у нее ответ Рубена. Неужели он намерен так легко сдаться? Неужели не хочет побороться еще немного? Ну хоть для вида? Хоть чуть-чуть?
– Что «ладно»?
– Будем играть по твоим правилам, если ты действительно этого хочешь. Только ответь мне на один вопрос, Грейс.
– Если это в моих силах.
– В какую игру мы играем? Она озадаченно нахмурилась, не понимая, куда он клонит.
– Я думал, что все игры знаю наперечет, но эта оказалась мне в новинку. И, по правде говоря, я не вижу в ней смысла.
Холод проник ей внутрь, как раз туда, где прежде было так тепло.
– В чем ты не видишь смысла? – спросила она тихо.
– Зачем ты разыгрываешь из себя недотрогу? Я хочу понять: чего ты этим добиваешься? По деньгам мы теперь равны, значит, дело в чем-то другом.
Грейс усилием воли заставила себя разжать стиснутые кулаки.
– Нет, – с трудом проговорила она, – дело не в деньгах. Дело даже не в том, что я не имею привычки добиваться намеченной цели, отдаваясь мужчинам, с которыми знакома всего день или два. Ведь ты именно это имел в виду, не так ли?
Рубен не стал это оспаривать. Он вообще ничего не ответил.
Щеки у нее запылали от гнева и обиды. Ей хотелось рассмеяться ему в лицо, чтобы он понял, как мало значит для нее его мнение, но губы так свело судорогой, что она даже улыбнуться не сумела.
– Спасибо за весьма познавательный вечер, мистер Джонс, но он меня сильно утомил. Увидимся утром.
Все это Грейс проговорила сквозь зубы, да так и оставила его стоять в полном недоумении.
– Грейс! Погоди! Я хочу извиниться… Постой! Грейс?
Она продолжала идти, не оборачиваясь и не слушая его смехотворных, ничего не стоящих извинений.
Глава 7
Каждую минуту на свет появляется по крайней мере один простак.
Финеас Т. Барнум
– Как твои вафли?
– Спасибо, вкусные, – ответила Грейс. – А твоя яичница?
– Очень вкусная. Ну просто очень, очень вкусная.
– Вот и хорошо.
Похоже, небосвод начал наконец проясняться, мрачно подумал Рубен. За все утро это был их самый длинный разговор. Грейс отхлебнула кофе и отвернулась, как будто разношерстная публика, пришедшая позавтракать в «Бэлльз» в этот поздний час, представляла собой Бог весть какое интересное зрелище. В профиль становилось заметным маленькое утолщение на самой середине ее носа. Должно быть, сама она своим носиком недовольна, а вот Рубен смотрел на него с удовольствием. Он никак не мог решить, какой из так называемых внешних недостатков Грейс нравится ему больше: шишковатый носик, зуб набекрень или небольшое родимое пятнышко чуть ниже левого уха.
