Книга Гендер и политика времени. Феминистская теория и современные дискуссии - Валери Брайсон

Часть этой деятельности специально сосредоточена на способах оценки и вознаграждения женского времени. Международная кампания за оплату домашней работы, основанная в 1972 году, проводится как на государственном уровне, так и при помощи международных организаций ради признания женской неоплачиваемой работы. Эта кампания имеет связи по всему миру с местными, низовыми организациями. Ее требования включают пособия на ребенка, уход за детьми после школы и признание неоплачиваемого домашнего труда как основания для начисления пенсий, равных с теми, которые начисляют за работу на оплачиваемой занятости. Кампания координируется Международной женской сетью, которая имеет поддержку более чем 1500 организаций по всему миру, и успешно «протолкнула» на Международной конференции Объединенных Наций по положению женщин в 1995 году в Пекине положение об измерении времени затрачиваемого на неоплачиваемую работу. Другие достижения кампании таковы: широкая программа по уходу за детьми в Лос-Анджелесе в 1999 году; признание неоплачиваемого домашнего труда в качестве оснований для пенсионных выплат в Аргентине; признание права на декретный отпуск во время грудного вскармливания Международной организацией труда в Конвенции об охране материнства (2000 г.); включение в конституцию Венесуэлы (1999 г.) статьи, которая «признает работу дома как экономическую активность, создающую добавленную стоимость и производящую социальное благосостояние и богатство» и дает право домохозяйкам на социальное страхование (хотя это еще не реализовано на практике, президент Чавес объявил в 2006 году, что наиболее бедные домохозяйки будут получать в месяц доход, равный 80% минимальной заработной платы в знак признания их домашней работы; см.: www.allwomencount.net; www.globalwomenstrike.net).

Эта связь глобальных, государственных и местных проблем иллюстрирует потенциал политики общности в различиях, о чем шла речь в четвертой главе, которая признает, что большинство женщин прямо или косвенно оказываются в неблагоприятном положении из-за отсутствия понимания ценности их традиционной работы, но ощущают эти неудобства по-разному. И источник общности здесь в том, что высокий уровень потребления и конкуренции (об этом упоминалось в третьей главе) ведет к разрушающему удлиненному рабочему дню в капиталистической экономике, включающему эксплуатацию людей Юга, так же как и низкие заработки производителей массовых товаров, домашней прислуги и нянечек, обеспечивающих быт многим занятым работникам Запада. Хотя многие западные граждане явно получают некоторые выгоды от этой эксплуатации, поддерживающей их высокий материальный уровень жизни, а в краткой перспективе и неиндустриальные страны — некоторые экономические выгоды от новых форм занятости (таких как Call-центры) и денег, отправленных мигрантами домой (по данным Международного валютного фонда, это в два раза превышает суму помощи бедным странам [Balakrishnan, 2006]), длительные последствия этого процесса для здоровья и условий занятости на Западе, возможностей устойчивого развития во всем мире намного менее позитивны. Также представляется все в большей степени вероятным, что высокий уровень потребления на Западе ведет мир к экологической катастрофе; в такой перспективе изменения западного образа жизни — это вопрос, имеющий международное значения (см., Rebick, 2000).

Эти глобальные проблемы не могут быть решены одним государством в изоляции от международного сообщества, и прогресс тут возможен только под давлением международных кампаний организованного труда, феминисток и других заинтересованных групп. Тем не менее, было бы преждевременным писать некролог государствам или отказываться от них как от части феминистской деятельности. Как указано в обсуждении определенного пути (часть I), государства по-разному реагируют на схожие процессы, включая угрозы и возможности глобализации в зависимости от собственной политической культуры и интересов (Siim, 2005; Walby, 2005). И хотя некоторые государства явно более ограничены в своей внутренней политике, чем другие, их внутренняя политика никогда не бывает полностью определена внешними силами. Государства также могут, в различной степени, «действовать в качестве агентов глобализации и быть ее пассивными жертвами» (Harrison, 2002, p. 19). Они играют ключевую роль в принятии и противодействии международным соглашениям: по вопросам рабочего времени, климатических изменений или прав человека, хотя их внутреннее политическое давление может влиять на то, каким образом результаты таких инициатив интерпретируются и осуществляются.

Выводы

Феминистские подходы, обсуждаемые в этой главе, позволяют предположить, что государства — не просто патриархальные и капиталистические институты, но и не нейтральные инструменты, которые феминистки могут использовать, как заблагорассудится. Скорее, государства являются сложным комплексом взаимосвязанных структур, дискурсов и процессов, взаимодействующих с патриархальными гендерными режимами и экономическими силами, внутри которых феминистки могут найти точки соприкосновения и возможности. Достижение целей эффективной феминистской политики требуют присутствия и влияния феминисток изнутри государственных структур и давления на них извне. Хотя, возможно, время от времени будет возникать напряжение или даже конфликты между «сестрами в костюмах» и низовыми активистками: такая деятельность одновременно «как против, так и за» государства, по крайней мере, потенциально оставляет открытыми линии для коммуникации между разными группами феминисток, защищая их от радикализированных проявлений власти и поддерживая накал идеализма радикалов на уровне с чувством политической реальности.

Один из весомых аспектов такой реальности — это степень ограниченности государственной политики глобальным давлением. Другой — эффект существующих внутренних условий, поскольку существующее благосостояние, гендер и темпоральный режим не всегда определяют результаты явно и очевидно, но, однако, занимают центральное место в политическом и дискурсивном контексте создания политики. Таким образом, политика, созданная в одном контексте, не может быть механически «перенесена» в другой без значительных изменений. В частности, «перенос политики» скандинавского стиля по нахождению «баланса семья-работа» в США, который пропагандируют многие американские феминистки, — серьезный вызов доминирующей американской идеологии и практике на многих уровнях. Это связано с тем, что данная идеология отвергает либеральный, индивидуалистический дух и связанные с ним аргументы, утверждая, что государства могут (и должны) вмешиваться в борьбу с результатами коллективного неравенства, ведь в их компетенции заботиться о правах и обязанностях, связанных с общественным благом, а не просто отстаивать выбор образа жизни. Именно государства могут на законных основаниях регулировать условия труда и предоставлять услуги поддержки женщинам-опекунам, а граждане должны, соответственно, платить налоги. В этом контексте не удивительна блокировка предложенного Акта о балансе между семьей и работой, несмотря на то, что его всячески поддерживала самая многочисленная в мире феминистская группа — Национальная организация женщин (www.now.org), и потому увеличение женского политического представительства в США — лишь остается на повестке дня.

Наш способ анализа может продуцировать ложное парализующее представление, будто бы ничего нельзя изменить без трансформаций на глобальном и государственном уровнях, ведь эффект определенного пути исключает радикальные изменения. Однако этот концепт означает, что небольшие изменения в одной области дополнительно оказывают