высоты? — удивился Арсений. — Никогда бы не подумал. На прошлой неделе ролик вышел, как вы на скалу карабкались, у меня чуть сердце не остановилось, а вам ничего, улыбаетесь.
— Там другое, — слабо пробормотала я, подавляя малодушное желание зажмуриться.
Ну почему, почему я не такая храбрая, сильная и умелая, как моя копия?
Наверное, всё же копия я. Невзрачная и неудачная.
— Вы мне такой хрупкой и уязвимой даже больше нравитесь, — внезапно признался Арсений, наклоняясь ближе.
Несмотря на все его усилия выглядеть небрежно и уверенно уши парня предательски заалели.
Это что же, я ему нравлюсь?
Именно я, не настоящая Алиса?
Невероятно!
Дыхание сбилось, щёки вспыхнули, в груди будто начался пожар.
Мне ещё никогда открыто не признавались в симпатии. Тем более такой привлекательный мужчина!
Восторг от нового опыта немного омрачал тот факт, что я сейчас не совсем я, и приходится соответствовать образу Алисы. Хотя честно сказать — уже после получаса в обществе Арсения я забыла про всё и просто наслаждалась беседой. От меня, собственно, и не требовалось ничего особенного — изредка вставлять нужные междометия, да слушать открыв рот. Зато шансы проговориться и каким-то образом выдать себя сводились к нулю.
Идиллию нарушил звонок. Сначала я не поняла, что это жужжит и вибрирует у меня в сумочке.
— Тебе звонят. Может, что-то срочное? — прервавшись на полуслове, заметил Арсений.
— О, спасибо! Я и не слышала, — я неловко выкопала аппарат и с третьей попытки нажала высветившуюся зелёную кнопочку. — Алло?
— Девочка моя, с тобой всё в порядке?
На мгновение мне показалось, что со мной заговорила матушка, настолько был похож голос. Я мельком глянула на надпись входящего вызова — «Мама». Ну да, логично, что если мы с Алисой похожи, то и маменьки у нас будут идентичные.
— Да, всё хорошо, — осторожно ответила я, понизив голос.
— Ты где? Вчера не позвонила, хотя собиралась вернуться поздно, я и забеспокоилась, не случилось ли чего. А сейчас ты чем занята? На съёмке?
— Не совсем, — пробормотала я, гадая, что именно можно ответить даме.
В курсе ли она вообще, чем Алиса занимается, и до какой степени это одобряет? Не получу ли я головомойку вместо двойника?
Именно этот момент выбрал официант, чтобы подойти и поинтересоваться, не нужно ли нам ещё чего-нибудь.
— А, ты в ресторане! — обрадовалась отчего-то матушка Алисы. — Свидание?
— Нет, конечно! — возмутилась я, хотя у самой сердце предательски ёкнуло.
— Надеюсь, что всё же да! — твёрдо отрезала она. — Годы тикают, можно бы и о внуках подумать. Точнее, о детях. Не всё тебе по экзотическим местам шастать, могла бы и остепениться уже.
— Могла бы. Наверное, — вздохнула я, украдкой поглядывая на что-то заказывающего Арсения.
Настоящая Алиса вряд ли так запросто угомонилась бы, а вот мне в этом стремительном мире внезапно захотелось именно остепениться. Завести детей, возможно, продолжить снимать ролики — но уже не о чужих заведениях и экстремальном спорте, а что-нибудь про семью, уют, возможно, о былых временах — костюмированные сценки, к примеру. У меня они точно получатся достовернее многих!
— Минуточку, я сейчас, — шепнула я, поднимаясь из-за стола.
Поговорить с матушкой Алисы следовало нормально, не бормоча под нос и не отмахиваясь от неё. Этого требовала элементарная вежливость, кроме того я обещала двойнику не тревожить покой её родителей и позаботиться о них. Что ж, начнём с малого.
Вывеска с универсальными значками — двумя треугольниками, один вершиной кверху, другой книзу — нашлась в дальнем конце ресторана. Порог дамской комнаты я преодолела с трудом. Воздух стал плотнее, сквозь него приходилось продираться, как сквозь воду или плотный сугроб. У меня закружилась голова, показалось, что земля под ногами куда-то уплыла… или не показалось?
О, нет! Только не обратно! Уже?!
Глава 18
Алиса
Кажется, только что Дельхарт нёс меня, приговаривая что-то ласковое, в мою комнату, и вот уже холодные с мороза, уверенные руки профессионала ощупывают моё лицо, оттягивают веки и лезут в рот.
Тьфу!
— Желудок промывать уже поздно, — раздался над ухом излишне жизнерадостный голос. Знакомый голос. Доктор из участка? — Ничего, организм молодой, сильный, выкарабкается быстро. Пить побольше, чай, вода. Только убедиться, что питьё не отравлено. Крысиный яд живучий, как и сами крысы, так что хорошо кипятить воду, желательно свежую, из-под крана. И на вашем месте я бы проверил персонал.
— Крысиный яд? — ахнула где-то на заднем плане тётушка.
— Полагаю, да, — вздохнул эскулап, и в сгиб моего локтя вонзилась игла.
— Она хоть чистая? — прошептала я едва слышно.
— Ну вот, уже очнулась! — удовлетворённо констатировал врач. — Разумеется, чистая, мефроляйн. Для вас — даже новая! Сейчас быстренько возьмём анализ, отвезу в клинику и проверим, но уже сейчас могу сказать с уверенностью — вас отравили. Точнее, попытались. Хотя ещё сутки-двое и злоумышленников ждал бы успех.
Ещё сутки, и я могла умереть.
От этой мысли меня кинуло в дрожь. Или так организм реагировал на яд? Ног я почти не чувствовала, руки тряслись, так что чашку я вряд ли бы удержала. Что там — сесть и то казалось непосильной задачей.
— Рис… — едва разлепив губы, выдохнула я. Пальцы тут же стиснула горячая мужская ладонь.
— Я здесь. Здесь. Прости, Алиса, я думал, вас не тронут, если я поселюсь отдельно…
— Тссс! — я сжала его руку, призывая помолчать.
С трудом приоткрыв веки, оглядела комнату. Тётушка нервно комкала платочек, сидя в кресле у окна. Больше кроме них троих в спальне никого не было.
— Я всех выгнал, — бодро заявил врач, заметив мой изучающий взгляд. — Вам нужны услуги горничной? Можем позвать.
— Нет-нет! — я мотнула головой и поняла, что погорячилась с телодвижениями. Мир закружился с новой силой. — Пожалуй, мне лучше в самом деле умереть.
— Что?! — рыкнул Дельхарт.
Но прежде чем он успел раскричаться, я снова сомкнула пальцы, да так, что он охнул.
Чувствительность потихоньку возвращалась, как и способность рассуждать логически.
— Охотились не за тобой, — просипела я.
Голос то пропадал, то возвращался, но хотя бы металлический привкус уже не так остро ощущался. Надеюсь, меня не сильно разъело внутри ядом. Не хватало ещё проблем на всю оставшуюся жизнь получить. Ну и набралось у меня претензий к Морозу, хоть записывай!
— Отравить
