Дашей обмерли. Куда делась та красивая и статная женщина, которая приковывала к себе взгляды?
Сейчас перед нами стояла заплаканная, заспанная, с огромными синими кругами под глазами Кася. Ее волосы, когда-то лучившиеся светом, посерели, стали тусклыми, а причёска – растрепанной. Сама эльфийка похудела и осунулась, создавалось впечатление, что ее настигла страшная и неизлечимая болезнь.
Увидев нас, женщина вздрогнула, всхлипнула и, внезапно залившись слезами, запричитала:
– Зачем? Зачем вы пришли?
Я даже растерялась, потому что оказалась не готова к такому зрелищу. К чему угодно: к кричащему Курочкину, к равнодушному приему, к огромной злости, которая могла на нас вылиться… Но сломленная Кассандра повергла меня в шок.
– Что случилось? – едва смогла выдавить из себя Даша, глядя на хозяйку дома.
Незнакомый с ситуацией Олежка к женской истерике отнесся философски и промолчал.
Кася же, не прекращая рыданий, на автомате пригласила нас в дом. Зайдя под крышу, я поняла, как сильно здесь все изменилось за столь короткий срок. Еще три дня назад внутри дома царил образцовый порядок – ни крошки, ни пылинки, ни мусоринки. Сейчас же тут будто ураган прошелся. Из шкафов на пол были вывалены какие-то вещи, разбросана одежда. Старинные статуэтки тончайшей эльфийской работы осколками лежали на полу. Заглянув на кухню, я узрела горы немытой посуды и кастрюль.
– Кассандра, а ты когда последний раз ела? – решила я уточнить мелькнувшее предположение.
– Не помню, – не прекращая рыдать, ответила мне тихим, срывающимся в истерику шёпотом эльфийка.
А Даша, напротив, не растерялась. Глядя на представшую перед нами картину, она заявила:
– Олег, ты хотел помогать, кажется? – И, получив утвердительный кивок, продолжила: – Тогда работа есть! Ты моешь посуду, я складываю разбросанные вещи, Василиса следит за Касей и отпаивает ее чаем, который надо вначале вскипятить.
Интересно, откуда у Даши взялись эти командирские замашки? Не очень на нее похоже… Но, признав верность решения, я согласилась.
Даже удивительно, насколько слаженно вдруг завертелась работа: посуда мылась, чайник вскипал, вещи собирались, и только я сидела напротив рыдающей эльфийки, не зная, как начать разговор.
– Кася, ну хватит, прошу тебя, – собравшись с силами, наконец произнесла я. – Если хочешь, можешь мне рассказать, что случилось. Тебе должно полегчать.
Вообще-то, я не знала, поможет ли такой метод, но в разных фильмах главные герои обменивались именно такими фразами.
Кася вскинула на меня заплаканные глаза.
– Я ребенка потеряла… – произнесла она и принялась рыдать с новой силой.
Меня же словно током пронзило.
Что же мы наделали с Дашкой, о чем мы вообще думали? Это же все из-за нас!
Я и сама не поняла, но спустя мгновение уже сидела перед Касей на коленях и плакала, у меня началась истерика не хуже, чем у эльфийки. Я виновато ревела, хотелось рвать на себе волосы, в горле стоял ком. И, как молитву, я произносила только одну фразу: «Прости! Прости нас!»
Не знаю, понимала ли Кася мои лепетания и сколько времени продолжалось это безумное излияние слёз, но его прервала прилетевшая мне по щеке жесткая пощечина.
Она отрезвила.
Передо мной стояла Матрёна и, тряся меня за плечи, орала:
– Лисса, прекрати! Прекрати, мать твою, рыдать!
Меня будто в холодную воду окунули. А как тут бабушка оказалась? Откуда? Сколько вообще времени прошло?
Увидев мой осмысленный взгляд, бабушка перестала трясти меня и, прижав к себе в каких-то нелепых объятиях, тихо прошептала на ухо так, чтобы услышала только я:
– Прекрати истерику, дура! Ты магический фон на пару километров своими эмоциями всколыхнула, я через всю деревню сюда примчалась! Моли Бога, чтобы только я эту «феерию» почувствовала.
Теперь меня бросило в дрожь, неужели на эмоциях опять проснулась сумасшедшая сила? Я попыталась собраться с мыслями и силами.
– А где Кася, Даша, Олег? Сколько времени прошло?
– Минут семь, – уже нормальным голосом ответила Матрена. – Я, когда сюда прибежала и увидела, как ты с Кассандрой в обнимку рыдаешь, первым делом на эльфийку сонные чары наложила. А Дашку с рыжим пареньком (кстати, где вы его вообще откопали?) на кухню отправила стол накрывать. Они ведь люди, этого полярного сияния, устроенного тобой, не видели, даже не поняли, что произошло!
– Как это выглядело? – спросила я.
– Как грустный черный фейерверк, вокруг такие всполохи были. Ты за пощечину извини, но приводить тебя в чувство мне пришлось быстро, подручными, так сказать, средствами.
От слов Матрены на душе стало еще более погано. Я посмотрела на спящую Касю и обратилась к бабушке:
– Это же всё из-за нас с Дашкой случилось. Это мы виноваты, что она ребенка потеряла. Надо было всё оставить как есть.
Я говорила, смотрела в глаза Ёжки и вдруг отчетливо поняла: у нее у самой взгляд полон слез. Но она не плакала, просто капли соленой воды замерли в уголках глаз, ожидая приказа, которого никогда не получат. Потому что бабушка не позволит себе такой слабости, как рыдать у кого-то на глазах.
– Не виноваты вы. Я же не просто так предупреждала не ходить к Касе, – ответила она. – Не хотела, чтобы видели ее такой, знала, что на себя начнете грех брать.
– Если не мы, то кто?
– Расскажу дома. – Бабушка всем видом показала, что тема закрыта. – Меня интересует, откуда этот рыжий взялся.
– Пусть лучше сам все объяснит, – ответила я.
Укрыв пледом спящую на диване Касю, мы переместились на кухню. Там нас уже ждали Даша с Олегом.
Эти двое удивительно слаженно сработали: посуда вымыта, пыль стерта, стол накрыт, чай остывал до приемлемой температуры. Даша даже умудрилась быстренько замесить оладьи и теперь дожаривала первую партию.
Удивительно, но обстановка происходящего чаепития была на редкость дружелюбной и одновременно странной. Мои нервы шалили после всплеска, но я умудрялась мило улыбаться происходящему. Вообще, все напоминало глупую сказку про Алису в стране чудес. Вот-вот в воздухе материализуется чеширский кот и вовлечёт всех в очередные неприятности. Олег увлеченно рассказывал Матрене о своем потерянном рюкзаке, споре с друзьями, желании жить в палатке. Даша молча пила чай, прикусывая свежие оладушки, и молчала. Периодически она морщилась, будто от головной боли, а затем расплывалась в очередной улыбке. Я же, глядя на эту сюрреалистичную картину, офигевала.
Что за ерунда такая начала вокруг меня происходить? Двадцать лет жила спокойно, все было тихо и мирно, но стоило попасть в деревню-глухомань, так что ни день, то приключение, эмоции, срывы. Такими темпами до конца практики можно и не дожить.
После этой мысли словно иголочка заколола в груди.
Надо учиться жить с этой новой силой. Сегодня я сорвалась и просто пространство подсветила, а завтра что? В адреналиновой горячке покалечу кого-то ненароком?
Страшно не было, но я ощутила потребность управлять происходящим. Нельзя так сильно полагаться на эмоции, нужно учиться сдерживать себя.
Пока я витала в облаках, Матрена стальной хваткой начала заниматься делом.
– Значит, так, – начала она. – Курочкин еще вчера собрал вещи и
