работу поручили Союзу писателей СССР, который дружно исключил Пастернака из своих рядов. Наиболее ретивые исполнители воли Хрущёва, который книгу в глаза не видел и не читал, даже предлагали выслать автора «Доктора Живаго» из Советского Союза. Защитника Сталина не стало, и «братья по писательскому цеху» добили Пастернака. Его травля должна была показать другим, чтобы им неповадно было любить вождя.
В 1957 году спецслужбы Запада рекомендовали уделить роману Пастернака большее внимание, чем другим советским произведениям. Кроме того, было отмечено, что «Доктор Живаго» должен быть представлен к Нобелевской премии: это поможет разрушению железного занавеса.
Издание романа «Доктор Живаго» в Голландии и Великобритании (а затем и в США в карманном формате) и бесплатную раздачу книги советским туристам на Всемирной выставке 1958 года в Брюсселе и на фестивале молодёжи и студентов в Вене организовало Центральное разведывательное управление США. ЦРУ также участвовало в распространении «имевшей большую пропагандистскую ценность» книги в странах социалистического блока. Кроме того, как следует из рассекреченных документов, в конце 1950-х годов британское министерство иностранных дел пыталось использовать «Доктора Живаго» как инструмент антикоммунистической пропаганды и финансировало издание романа на языке фарси.
Издание книги привело к травле Пастернака в советской печати, исключению его из Союза писателей СССР, оскорблениям в его адрес со страниц советских газет, на собраниях. На общем собрании Союза писателей Борис Полевой говорил: «Холодная война тоже знает своих предателей, и Пастернак, по существу, на мой взгляд, это литературный Власов… Вон из нашей страны, господин Пастернак. Мы не хотим дышать с вами одним воздухом»[70].
«Киношники» тоже не остались в стороне. В письме, подписанном Роммом, Рошалем, Донским, Габриловичем и другими говорилось: «“Доктор Живаго” – убогое, обывательское произведение, обливающее грязью всё самое дорогое для советских людей. Присуждение Пастернаку Нобелевской премии сопровождается грязной антисоветской кампанией, злобными выпадами реакционных кругов против всего советского».
Московская организация Союза писателей СССР вслед за правлением Союза писателей требовали высылки Пастернака из Советского Союза и лишения его советского гражданства.
29 октября 1958 года на Пленуме ЦК ВЛКСМ Владимир Семичастный, в то время – первый секретарь ЦК комсомола, заявил (как он впоследствии утверждал – по указанию Хрущёва):
«Как говорится в русской пословице, и в хорошем стаде заводится паршивая овца. Такую паршивую овцу мы имеем в нашем социалистическом обществе в лице Пастернака, который выступил со своим клеветническим так называемым “произведением”…
Иногда мы – кстати, совершенно незаслуженно – говорим о свинье, что она такая-сякая и прочее. Я должен вам сказать, что это наветы на свинью. Свинья – все люди, которые имеют дело с этими животными, знают особенности свиньи, – она никогда не гадит там, где кушает, никогда не гадит там, где спит. Поэтому если сравнить Пастернака со свиньей, то свинья не сделает того, что он сделал. А Пастернак – этот человек себя причисляет к лучшим представителям общества, – он это сделал. Он нагадил там, где ел, он нагадил тем, чьими трудами он живет и дышит».
Подлил масла в огонь из-за границы и В. Набоков: «“Доктор Живаго” – жалкая вещь, неуклюжая, банальная и мелодраматическая, с избитыми положениями, сладострастными адвокатами, неправдоподобными девушками, романтическими разбойниками и банальными совпадениями».
Не остался в стороне и премьер-министр Израиля Д. Бен-Гурион. Он говорил о романе, как об «одной из самых презренных книг о евреях, написанных человеком еврейского происхождения».
Неоднократно высказывавшаяся его гонителями мысль о том, что Пастернак, вероятно, захочет покинуть СССР, была им отвергнута. Пастернак в письме на имя Хрущёва написал: «Покинуть Родину для меня равносильно смерти. Я связан с Россией рождением, жизнью, работой».
В результате массовой кампании давления Пастернак отказался от Нобелевской премии. В телеграмме, посланной в адрес Шведской академии, он писал: «В силу того значения, которое получила присуждённая мне награда в обществе, к которому я принадлежу, я должен от неё отказаться. Не сочтите за оскорбление мой добровольный отказ».
Всё! Жаловаться было некому – Сталин был убит в 1953-м. Он наверняка такого надругательства над великим поэтом не допустил бы. Оттепель, провозглашённая соучастником физического и творцом политического убийства Сталина Хрущёвым, Пастернаком принята не была.
После ухода из жизни Александра Фадеева, в 1957 году, поэт написал:
Культ личности забрызган грязью,
Но на сороковом году
Культ зла и культ однообразья
Ещё по-прежнему в ходу.
И каждый день приносит тупо,
Так что и вправду невтерпеж,
Фотографические группы
Одних свиноподобных рож.
И культ злоречья и мещанства
Ещё по-прежнему в чести,
Так что стреляются от пьянства,
Не в силах этого снести.
Такого поэту Хрущёв, конечно, простить не мог.
Над Пастернаком издевались те, кто обвинял Сталина в кровавых репрессиях, травле и жесткой цензуре в области искусства и культуры.
В 1960 году поэта добили, 30 мая он скончался.
На похоронах Пастернака его вдова попросила выступить Паустовского, но у него вдруг заболело горло. Выступил Валентин Фердинандович Асмус, профессор филфака МГУ, лауреат Сталинской премии за учебник по логике. Он сказал, что считает Пастернака вторым после Пушкина и что он был не в ладах с эпохой. Так как Асмус был беспартийным, за такое выступление он отделался сравнительно легко.
На примере Фадеева и Пастернака творческой интеллигенции был дан наглядный урок и приказ не «подтанцовывать» Хрущёву на крышке гроба Сталина, а стать главной ударной силой, которая должна была «забить последний гвоздь в крышку гроба коммунизма», изменить сознание народа, стать проводником антисоветчины в умы и души сограждан. И эта сила сработала мощно. Писатели, поэты и режиссёры постарались на славу, убедили ничего не понимавший народ в правоте великой лжи, которая сбросила страну с дороги прогресса в распутицу «оттепели» и губительные топи «демократии», теперь засосавшие Россию почти по горло. С помощью таких мощных ударов по интеллигенции начало подрастать и крепнуть диссидентство – деятельность в своей основе сначала антисталинская, а потом антигосударственная.
С творческой интеллигенцией, как показано на примере Фадеева и Пастернака, Хрущёв разобрался.
Без учёта складывающейся в стране после смерти Сталина ситуации был сделан следующий безумный шаг – «Программа построения коммунизма», строительство которого было обещано завершить к 1980 году. К «Программе», как и докладу на ХХ съезде, тоже приложил руку Куусинен. Он также протолкнул упразднение постулата о диктатуре пролетариата, который при Сталине был становым хребтом советской власти. Вот что Куусинен писал в записке Хрущёву:
«Дорогой товарищ Хрущев Н.С.
В ходе работы над учебником “Основы марксизма-ленинизма” возникло несколько весьма важных вопросов, по которым было бы необходимо посоветоваться лично с Вами. Это, прежде всего, следующие вопросы:
1). Нужно ли в учебнике обосновать то обстоятельство, что в нашей советской стране всё
