своей участью, но к кому ты приходишь в те ночи, когда я остаюсь один?! — прошипел он, вглядываясь в нее жестким взглядом.
Элла непроизвольно сглотнула. Так эта клетка была сделана для того, чтобы запереть ее в его снах навсегда? Чтобы она никогда не смогла отправиться к кому-то другому? Чтобы она никогда не смогла увидеться с Тео?
Принц подошел и с насмешкой подергал за сковывающие девушку цепи, как бы демонстрируя той ее незавидное положение. А затем, наклонился к ней, чтобы коснуться губами ямочки между ключицами.
— Ты не сможешь выбраться отсюда, — страстно прошептал он, спускаясь губами к ее груди. — Ты моя… Всегда… Везде… Полностью…
Руки Принца сжали ее тело сильнее, будто и правда доказывали свое над ней обладание. Элла зажмурилась. Сегодня ей уже говорили подобное… Однако тогда это было произнесено хоть и бескомпромиссно, но вместе с этим нежно. Эти же суровые угрозы не излучали ни одной капельки любви. Только желание обладания любой ценой. А девушка до смерти устала слышать о том, как она беспомощна! И ей до чертиков надоело принадлежать кому-то без права выбора!
«Входящие во сны способны внедряться в сон любого человека и делать там все, что посчитают необходимым!» — вспомнились вдруг ей слова Риордана.
Эллания постаралась максимально абстрагироваться от лобзающего ее тело мужчины и сконцентрировалась, пытаясь вспомнить ощущение своей силы. Она так долго была чьей-то рабыней, чей-то безвольной собственностью, которой вечно указывали ее место, что и правда в какой-то момент начала смиряться со своей участью. Но разве такова была ее судьба?!
«Ты уникальна!»
Элла постаралась отыскать во тьме тот самый маленький огонек…
«И, если будешь усердно тренироваться — станешь сильнейшей из всех!»
Она знала, что время пришло. Ни одни оковы больше никогда не скуют ее ни во сне, ни наяву! Эллания напряглась, сделала мысленный бросок и жадно схватила дрожащий светоч…
Альмир Эмирхан почувствовал, как девушка обмякла.
— Что ж, похоже ты все-таки приняла свое предназначение… — довольно сказал мужчина, собираясь насладиться вкусом ее губ и уже практически схватился за ее подбородок, чтобы по обыкновению притянуть лицо девушки к себе.
Но, вдруг, та открыла глаза, и он увидел, как небесная голубизна в них заполыхала переливающимися огненными искрами. Правитель Аллористана не успел не только ничего сказать — но даже и понять, что именно произошло, как неведомая сила с необъяснимой мощью откинула его в сторону, протащив по полу практически до самого балкона.
Он очумело поднял глаза и понял, что проиграл…
Эллания улыбнулась и, легко дернув руками, играючи избавилась от цепей, которые тут же шлепнулись рядом с ней оземь, издав отвратительный грохот. Девушка театрально переступила их и, оглядев себя, на секунду зажмурилась. А когда снова открыла глаза, ее вызывающие обноски превратились в шикарное дорогое платье, достойное настоящей королевы.
— Вы же слышали, что сказал Риордан, — сказала она, приближаясь к ошарашенному Альмиру Эмирхану медленными шагами. — Сны — это мое владение. И ни вашему чародею, ни тем более Вам, здесь со мной не тягаться.
Принц хотел что-то ответить, но вдруг та же самая сила, что до этого отшвырнула его от девушки, на сей раз резко подняла Повелителя вверх, заставив беспомощно болтаться где-то посередине между полом и потолком, как куклу.
— Вы говорили о безмерной любви и небесном замысле, но вы никогда не любили по-настоящему, — сказала Элла, подойдя. — Вы не знаете, что это такое…
— Неправда, я хотел разделить с тобой свою жизнь…
— Любовь предполагает стремление подарить себя другому, — оборвала она его. — А не желание сделать кого-то своей собственностью. Вы совершенно неправильно представляете себе это чувство! Вы никогда не стремились завоевать меня. Вместо этого вы пытались обольстить меня… Вы хотели подкупить меня… А когда не вышло, решили подчинить и сломать…
Элла на мгновение обернулась, и цепи, что когда-то сковывали ее, вдруг поднялись и стремительно понеслись к Альмир Эмирхану, хищно обвивая его руки и ноги, как прирученные змеи.
— Но этим вы только лишь пробудили во мне желание бороться еще сильнее!
Одна из цепей поползла к его горлу, постепенно сдавливая его тугим кольцом.
— Я никогда больше не буду Вашей рабыней! Ни здесь, ни в реальности! — сказала она твердо. — Я говорила Вам, что создана не для этого! Как жалко, что вы совершенно не желали меня слышать…
Элла приподняла ладонь и по пальцам, которыми она перебирала, пробежались разряды.
Мужчина с ужасом глядел на нее и судорожно хватал ртом воздух, не имея возможности вымолвить ни слова. Вся горделивая спесь абсолютно сошла с него. Сейчас этот распластанный в воздухе человек совершенно не походил на властного Повелителя могучего Аллористана. Это было просто испуганное существо, полностью осознававшее свое поражение…
— Вы знаете, что в моей власти уничтожить вас прямо сейчас. Как знаете и то, что я смогу сделать это в любой другой день, в каком бы месте я не находилась…
Элла картинно развернулась и сделала пару шагов прочь. Альмир Эмирхан ощутил внезапную свободу и, ничем не поддерживаемый, плюхнулся вниз, больно удавившись о пол коленями, а рядом с ним приземлились и злосчастные оковы.
— Так что вы должны помнить это, когда утром откроете глаза! — холодно добавила девушка, не оборачиваясь, и тут же испарилась, навсегда покидая его сновидения…
Глава 32. Вторжение
Очнувшись ото сна, Эллания открыла глаза и впервые за долгое время не почувствовала ни печали, ни тревоги, ни тяжести груза принятых решений. Каждый день с той поры как она покинула таверну ей приходилось о чем-нибудь беспокоиться … О том, что неизвестные мужчины похитили ее, о том, что они неведомым способом лишили ее магии, о том, что за ними постоянно кто-то гнался, о том, что что ее продали в гарем, о том, что ее ждало в этом рабстве, о нереализованных надеждах, о разбитом сердце и о силе, которая убивала ее изнутри…
Но этой ночью она проснулась с осознанием того, что в ее жизни началась новая эпоха. И, возможно, она тоже не сулила ей ничего хорошего, но тот темный период полнейшего угнетения наконец-то окончен. Что она пробудилась от бесконечного кошмара и освободилась от всех оков.
Девушка посмотрела в окно. Небосвод все также был темен, и солнце не показывало ни единого лучика, но у нее не было никакого желания вновь проваливаться в дрему, пускай даже и без сновидений. Поэтому она просто лежала на кровати и смотрела куда-то в темноту, попеременно вспоминая о страстных объятиях Теодора и мечтая о будущем,
