Кесслер, как всегда, сидел в полном одиночестве в глубине зала и, заткнув за воротник салфетку, брезгливо ел сочащийся подливкой гамбургер. Он смотрел ролик Си-эн-эн на одном из дюжины телевизоров, расположенных почти под потолком над длинной стойкой бара. Звук был выключен. Но даже если бы звук включили на полную мощность, его бы заглушали громкие разговоры посетителей. Этот урок преподал ему Кесслер вскоре после их первой встречи: шумное помещение намного безопаснее. Если вокруг все говорят, значит, никто тебя не слушает.
— Я предложил им добавить немного сыра с плесенью в приправу к гамбургеру. Получилось очень неплохо, тебе стоит попробовать. Картошка фри? — спросил Кесслер, протягивая Моссбергу хрустящий ломтик.
— Нет, благодарю, — ответил Моссберг, слегка поморщившись.
Ему пришло в голову, что всякий раз, когда он встречается с этим толстым уродливым человечком, тот ест. У него была необычная, почти непристойная привычка слишком часто вытирать губы салфеткой, после чего он неизменно откашливался. Более всего Кесслер походил на гигантского паука, поедающего мух.
К ним подошла официантка. Моссберг заказал светлое пиво «Чжэцзян» — едва ли не самый экзотический выбор, возможный в «Гарри».
— Итак, — начал Кесслер, как только официантка отошла, — как обстоят наши дела сегодня?
— Совсем неплохо, если учесть все обстоятельства.
— Ты считаешь, что я тебя шантажирую? — с улыбкой спросил Кесслер.
Он отрезал ножом для бифштекса кусочек гамбургера с открытым верхом и отправил его в рот. Среди всех знакомых Уильяма Хартли Моссберга Кесслер был единственным человеком, способным одновременно жевать и улыбаться.
— Я не знаю, как еще это можно назвать, — ответил молодой человек.
Официантка принесла пиво и высокий, расширяющийся кверху стакан. Моссберг налил себе и сделал большой, но слишком быстрый глоток. Получилось не очень удачно.
Кесслер проглотил кусочек гамбургера. Каким-то образом два года назад этот маленький хорек обнаружил, что Уильям Хартли регулярно посещает «Апекс» и ряд других баров для голубых в Вашингтоне, в том числе пользующийся дурной славой «Лизард Лаундж». Вашингтон всегда отличался терпимостью, когда речь заходила о сексуальных предпочтениях любого вида, но после того, как Овальный кабинет заняли придерживающиеся жесткой линии республиканцы и появилась куча историй про туалеты в аэропортах, не имело никакого смысла выставлять это напоказ. Если бы Уильям Хартли соблюдал осторожность, все могло бы сойти ему с рук, но сейчас главным источником давления на Моссберга был сексапильный парень со второго этажа Западного крыла по имени Дэн Салливан, молодой специалист из отдела по связям с общественностью.
Но даже и это было бы приемлемым в наши дни, если бы не тот факт, что Дэниел оказался внучатым племянником нынешнего вице-президента, что уже не лезло ни в какие ворота, ну никак. Моника Левински не имела родственных связей в Белом доме, а сколько из-за нее возникло проблем! Сексуальный скандал такого рода в нынешнем Белом доме станет настоящей сенсацией, и с Уильямом Хартли будет покончено навсегда.
Кесслер посмотрел на молодого человека, сидящего напротив, вытер губы и вздохнул.
— Я уже объяснял тебе, Уилл. Информация, которой я располагаю, — лишь источник давления. Если я решу сделать ее достоянием общественности, многие жизни и карьеры будут уничтожены без веской на то причины. Я считаю, что наши отношения носят взаимовыгодный характер. Не забывай, я не только получаю от тебя информацию, но и делюсь ею с тобой. Разведка работает в обе стороны. Может наступить время, когда я сумею помочь тебе даже в большей степени, чем способен сейчас навредить.
— Вы уже несколько раз это говорили, — проворчал Моссберг.
— И каждый раз был готов подписаться под каждым своим словом.
Кесслер немного помолчал, кромсая гамбургер, как хирург. Он отправил в рот еще кусочек и снова вытер губы.
— Расскажи мне кое-что, — тихо попросил он.
— Если это будет в моих силах.
— Сколько спутников над Мексикой?
— Наших?
— Да.
Моссберг задумался и сделал несколько глотков пива. Кесслер продолжал есть, вытирать губы, жевать, проглатывать и снова вытирать губы. Наконец Моссберг заговорил.
— Довольно много. Пара спутников «Геос», «Сисат», орбитальный спутник НАСА для телеметрии. «ДЕА» имеет по меньшей мере два спутника для реализации программы «Авакс»[60]. Есть еще объединенный разведывательный «Лакросс Оникс», запущенный Национальным управлением военно-космической разведки, который может пролететь над Мексикой, если его соответствующим образом запрограммировать.
— И на что он способен?
— На все, что угодно. Он использует нечто под названием «синтетический щелевой радар» и способен вести наблюдение через облачный покров. Если нажать нужные кнопки, он сумеет даже заглянуть под землю. Его называют «Охотником на бункеры».
— Что нужно, чтобы он выполнил работу в южной части Мексики?
— Приказ разведки.
— Насколько это для тебя сложно?
— Если это не связано с национальной безопасностью, то не слишком. Нужно заполнить пару форм, сделать один или два телефонных звонка. Спутник находится на оптимальной полярной орбите, а потому способен увидеть что угодно, где угодно и когда угодно.
— Мне нужно очень тщательно проследить за небольшим участком джунглей. Ты сумеешь с этим справиться? Получить фотографии?
— Наверное. Если у меня будут точные координаты.
Кесслер тут же назвал их, не сверяясь ни с какими записями:
— Двадцать один градус двадцать три минуты девятнадцать и три десятых секунды северной долготы, восемьдесят семь градусов сорок минут и тридцать четыре секунды западной долготы.
— А почему вас интересует именно это место?
Кесслер вкрадчиво улыбнулся.
— А это, молодой человек, вам знать не нужно.
17
Фрэнсис Ксавьер Сирз обнаружил Уильяма Хаггинса, водителя машины «скорой помощи», в его собственной квартире над магазином скобяных изделий, пьяным в стельку. Он валялся в отключке на узкой неубранной постели через два часа после смены, которая заканчивалась в полночь. Сирз уже знал, что Хаггинс часто выпивает во время работы, а в грязной столовой валялось несколько банок из-под «Будвайзера» и пустая бутылка дешевой водки «Павлова», что свидетельствовало о продолжении пьянки.
Была ли склонность Хаггинса к выпивке следствием давнишнего насилия, сотворенного над ним епископом, или на то имелись другие причины, Сирза не интересовало, а вот коматозное состояние клиента имело огромное значение. Хаггинс не заметит появления постороннего человека в своей квартире, к тому же присутствие алкоголя в крови усилит действие инсулина. Сирз посмотрел на часы. Без четверти два. Превосходно.
