– Мистер Дельгадо, мы на месте, экземпляр у нас.
Экземпляр. Отлично, так меня ещё не называли.
– Понял. – отвечает тот же голос, и я понимаю, что он говорит через наушник, следом он обращается ко второму конвоиру. – Положим её здесь. Ждем подкрепление и мистера Дельгадо.
Меня словно ненужный мусор бросают возле угольной двери. Я издаю стон и морщусь от боли во всем теле. Сознание мутнеет, но я цепляюсь за него. Хватаюсь безжизненными пальцами и тяну его на себя словно любимое одеяло.
Руки уже могут двигаться, еле как, но это уже хоть что-то. Сбежать мне все равно не удастся, ноги… я их не чувствую. Совсем.
Правый бок халата мокрый, провожу по нему рукой и тут же отдергиваю её, хотя "отдергиваю" – это многократное преувеличение черепашьему отодвиганию руки от места, которое причинило боль. Осколок впился в ладонь.
Вакцина.
Не отрываю взгляда от троих вооруженных людей, которые даже не обращают на меня внимание. Их автоматы направлены на лифт. Военные собраны и сконцентрированы только на одном, не дать никому забрать меня. Я же… а что я? Лежу тут и постепенно соскальзываю со стены. Сейчас я больше лежу, чем сижу. Военным до меня нет дела. В таком состоянии я им не противник, не больше, чем легкий ветерок для буйвола.
Руку царапают битые пузырьки из-под вакцины, но два из пяти остались целы. Достаю один и перекладываю в левую руку. Возможно, мне это не поможет, и действие препарата начнется только через час, но других идей у меня нет.
Я обездвижена, безоружна и слаба. Отвратительно.
Вакцина – единственный шанс нарастить силу. Держусь за эту мысль, как за спасительный канат.
Вторая попытка достать шприц приносит новую боль. Я загоняю осколок стекла под ноготь большого пальца. Черт! Это реально больно. Слышала где-то, что раньше были пытки, когда людям вставляли под ногти остро заточенные деревяшки.
Нащупываю шприц. Снимаю колпачок, постоянно бегая взглядом между вакциной, шприцем и военными, кладу колпачок на себя, чтобы не брякать им о пол. Игла на свободе, а сил почти нет. Тени мелькают перед глазами, зазывая меня встать в ряды тех, кто потерял сознание от боли. Максимально быстро, насколько это возможно, прокалываю резиновый наконечник ампулы. Набираю шприц, и в этот момент один из военных оборачивается, а я поднимаю голову.
Глаза в глаза.
Вдох-выдох.
Он бросается на меня.
Я втыкаю иглу в ногу, или мимо. Я не знаю. Не вижу. Не чувствую. Выжимаю всё до капли, и военный отбирает у меня шприц. Но он мне больше и не нужен.
– Что это?! – кричит он.
Я молчу, смаргивая назойливые тени.
– Что это?! – повторяет он и наклоняется ко мне, а я не нахожу ничего лучше, чем прикрыть глаза и уронить голову себе на грудь.
– Она что, умерла? – спрашивает другой голос.
– Эти киборги живучи, пусть тебя не обманывает её притворство.
Киборг, как он ещё меня назовет?
"Дзыньк".
Сердце обрывается, тело напрягается. Я слышу поступь Дельгадо. И ещё шести человек.
– Почему она в таком состоянии? – требовательно спрашивает мучитель.
– Она упала и, кажется, сломала позвоночник, ноги…
– Плевать. – отрезает Дельгадо-младший.
Два шага. Это его шаги. Я их никогда и ни с чем не спутаю. Приоткрываю глаза, но не поднимаю голову. Отвратительные ботинки с ровной шнуровкой останавливаются рядом со мной.
Первое желание – укусить его за ногу.
Я окончательно теряю человеческий облик. Мои инстинкты становятся животными. Дельгадо нажимает на кнопки у двери, в этот момент лифт снова открывается, и оттуда вываливается двойная, а то и тройная порция военных.
Поднимаю голову и ужасаюсь.
Сейчас я определенно ясно принимаю решение – я не хочу, чтобы Рэй, Гаррет и Джервис возвращались за мной.
Они умрут.
Без вариантов. У них даже нет вакцины, которая смогла бы сделать их сильнее и выносливее. Но у них есть спасительный код.
Выбор очевиден.
Два десятка солдат стоят ко мне спиной, и всё имеющееся у них оружие направлено на единственный вход в этот коридор – лифт. Как только двери лифта откроются, те, кто окажутся внутри, будут изрешечены пулями. Неминуемая смерть, даже для Джервиса с его регенерацией.
– Милая, так ты в себе? – спрашивает ублюдок в белоснежном костюме.
Его ноги слишком близко ко мне, но я не бросаюсь на них, широко раскрыв рот, я медленно поднимаю окровавленную руку и указательным пальцем мараю его отутюженные брюки. Он отдёргивает ногу, но уже поздно – тварь запятнана.
Его ноги пропадают из поля моего зрения. Моя голова падает вниз.
– Тащите её сюда. – доносится голос из пыточной. – Гэйнор? Как ты… почему ты прикована?
Меня поднимают. По-прежнему не чувствую ног. Это пугает. Я не могу думать о том, что больше никогда не почувствую их.
Слезы прикованной Гэйнор.
– Он хочет кушать. – жалобно пищит она. – Он так голоден, а я не могу его покормить.
Психодел, Страх, Паника, Безысходность – вот моя новая команда. И мы с моими необычными друзьями выступаем в противовес Сумасшедшей Мамочке, её мертвому младенцу и Чокнутому Доктору.
Более дрянного расклада не придумаешь.
Гэйнор отцепляют и меня, словно мешок муки, закидывают на стол.
Внутренне я вся дрожу. Внешне я… не знаю, скорее всего я больше похожа на труп, чем на человека, испытывающего хоть какие-то эмоции.
Щёлк. Дверь закрылась. Это звук мышеловки, которая только что поймала жертву и больше не отпустит её, только если маленькая мышка не впадет в отчаяние и не отгрызет себе зажатую в тисках смерти лапку. В моём случае – две.
Внутри лаборатории всего четверо. Я, Дельгадо, Гэйнор и молодой ассистент, я его видела прежде. Он присутствовал на всех моих запланированных визитах на красный уровень. Меня приковывают, руки и торс точно, а вот ноги я не знаю. Думаю, их тоже.
– Как ты могла так поступить? – причитает Дельгадо, ещё туже затягивая ремни. – Я не понимаю твоего мотива.
– Я хочу жить… – говорю я, еле разлепляя губы. Но эти слова не для него, а для меня. И то я в них уже не уверена.
– Прости, но ты нужна для науки.
– Плевать на науку.
Дельгадо презрительно кривит тонкие губы и бросает на меня взгляд "какая же ты глупая, моя маленькая мышка".
– Если бы не она, ты бы жила в пещере, – поясняет он с видом учителя, – и охотилась бы, чтобы прокормить себя.
– Но я была бы жива.
– Наука движет миром.
