Книга Арбалетчик с Тверской - Вячеслав Юшкин

при подходе шведских войск и особо Императору понравилось, как я трактовал географические термины- куда идти шведам и как быстро. Но всё равно при этом с землей произошел облом. Но это тоже не было проблемой, по крайней мере решение лежало на поверхности — можно было приобрести самую захудалую деревню в три двора и вот у меня появлялся титул барона и приставка «фон» к фамилии. Правда на сегодняшний день у меня не было денег для покупки и самой захудалой деревни. Но кто знает, что будет дальше. Городу как воздух нужна была артиллерия, но купить пушек было негде. Оставался один выход — отобрать пушки либо у шведов, либо у датчан, либо в округе шлялись наемники Валленштейна. Шведы несмотря на отступление от стен города были все-таки серьезной организацией и при этом делали упор на полковую артиллерию. На стене нужно было, что ни будь серьезнее. И такой шанс нам предоставился. Крестьяне из городской деревни, были и такие деревни — городские владелец деревни был город. При этом город подчинялся курфюрсту, но деревня ему напрямую не подчинялась. Деревней владел город. Так вот крестьянин из этой деревни прибежал ночью и стал ломиться в городские ворота и так удачно совпало — я проверял посты и тут это сообщение. Деревню захватили ландскнехты — грабят, насилуют и убивают и в обозе у них два десятка пушек. Рота была поднята по тревоге. Никого, не ставя в известность я повел роту быстрым маршем к городской деревне. Да действительно отдельные дома уже горели и крик, и шум выстрелов стоял над деревней. Роту разомкнули в цепь, для этого времени прием революционный и пошли в деревню убивать налетчиков и насильников. Я бы триста раз подумал, стоит ли встречать роту ландскнехтов в открытом бою, но здесь в этой деревне не было роты здесь были просто отдельные налетчики и насильники и стрелковая цепь вошла в деревню и началась экзекуция. Мы карали насильников и шли дальше. К утру зачистка закончилась и на деревенскую площадь стали стаскивать трупы налетчиков и считать трофеи. В трофеи к нам попало два десятка пушек, новеньких только из литейки и с ними был запас пороха и ядер и был гужевой транспорт и все необходимые лошади для упряжки. Просто трофеи тоже были завидные, у меня наконец появились серебряные сервизы и домашняя утварь. Всё это добро было взято в Магдебурге и везлось на продажу в центр Богемии, но теперь пушки встанут на стенах города и у меня можно проводить приемы. Рядовые ополченцы тоже не остались в накладе. Налетчиков же погибло более четырехсот ландскнехтов. Тела мы не стали обирать и отдали это дело на откуп сельским жителям. На наше возвращение из спасательной операции вышел посмотреть весь город и пока через ворота к городской ратуше тянулись подводы с пушками и припасами город просто ликовал, теперь город просто так не взять. У города опять были пушки. Вот только когда стали считать призовые деньги за пушки вышел скандал. Бургомистр решил нас кинуть и стал искать недостатки в пушках и сбивать цену, но явился наш ангел супруга бургомистра, и цена пушек выросла в разы и выплаты были в тот же день. Иногда и женщины понимают в военном деле лучше некоторых мужчин.

Но военные вопросы и проблемы — это не самая главная обязанность городского ополчения. Первой заботой городского ополчения является поддержание порядка в самом городе. Что и говорить война привела к разгулу лихих людей и разбойники всех мастей резвились в округе и временами навещали город и тогда начиналась вакханалия. Никто не мог чувствовать себя в безопасности. Город не имел сплошной городской стены не были заделаны некоторые проломы и через эти проломы в городской стене разбойники и воры беспрепятственно проникали в город и творили свои черные дела. Нормальным путем привести всех в чувство было невозможно. Городскую стену смогли отремонтировать только недавно и сейчас опять сделали пролом. Это произошло просто и нагло. Под утро заложили порох и рванули стену. Вот так без затей взорвали стену, чтобы ничто не мешало ночью мигрировать бандитам в город и обратно. Эта бандитская выходка знатно меня взбесила. И я решил клин вышибать клином. Выкликнули добровольцев и поделив охотников на группы по три человека отправили на ночные улицы города. Алгоритм действий был следующий — по ночной улице бредут трое пьяных загулявших торговцев и привлекают к себе внимание. Налетчики подходят к легкой добыче и вауля это уже не подгулявшие купцы, это ополченцы с пистолетами и ополченцы не спрашивают кто такие они просто расстреливают этих налетчиков и все конец вопросам. Таких групп на улицы города я выпустил десяток и три ночи подряд на улицах города гремела пальба и крики. Затем преступный мир понял, что хорошие времена кончились и решил поступить так как он всегда поступал. Притворно пойти на переговоры и убить тех, кто по мнению преступного мира виновен в этих смертях воров.

К нам в казарму явились переговорщики и предложили встретиться на нейтральной территории и договориться о сдаче воров. Именно от руки преступников я умер тогда в Москве и не попал на свидание к своей любимой. Это навсегда меня отучило от мысли, что преступники могут стать хорошими людьми. Иногда, когда я вспоминал свою прошлую жизнь — перед глазами вставало услужливое лицо этого гада и как он с улыбкой ударил меня ножом. Удар эти собаки наносят в тот момент, когда дружески улыбаются. Думать, что здесь иные преступники более благородные это смешно. Крысы остаются крысами всегда.

Потому и место встречи несмотря на гарантии безопасности было окружено двойным кольцом ополченцев и на встречу я пришел в панцире под рубахой. И не зря. Мне навстречу вышло трое. Это были местные старшие воров, и они мио улыбались. Приступили к разговору, тут к одному из этих старших подошел один из подручных и что-то сказал. Далее последовали события, которые я и ожидал и итог последовал совсем не тот который ожидали эти крысы. Подручный доложил, что я действительно пришел на встречу один. И крысы достали ножи. Дальше пошла фраза — что фраер думал, что мы тебя отпустим живым. И удары ножами в живот. Только всё пошло не так как они хотели. Живот у меня был защищен стальным панцирем и у меня оказался пистолет и место встречи было окружено, и никто не ушел с этих переговоров. Нельзя сказать, что в городе больше не осталось криминала, крыс нельзя вывести полностью. Всегда остается хвост популяции. Можно только свети к минимуму популяцию этих тварей. После этого уничтожения основной популяции остальные уцелевшие крысы не лезли на глаза и приняли наши правила игры. Мы ловим они убегают и если наноситься вред ополченцу, то страдают все крысы сразу. Так же и с убийствами — убийцы не попадают в руки судей, они погибают при задержании. Это не принесло мне популярности в некоторых кругах, но меня это не печалило. Жизнь немного пришла в норму и, хотя тридцатилетняя война шла дальше и дальше и впереди был ещё французский потоп, но я смотрел в даль с оптимизмом. Сдержанным, но оптимизмом.

Появились первые претенденты на офицерские патенты в нашем городском ополчении, и никто из этих претендентов не вспоминал о моем происхождении. Для офицеров я придумал экзамены. Самые простые, но экзамены. Они должны были продемонстрировать знание строевых приемов и знание приемов обращения с огнестрельным оружием и продемонстрировать свои знания в арифметики и чистописании. Почему такие сложности, чтобы отказывать в контракте тем, кто мне не понравился. Чем не понятнее, тем меньше обид при отказе в заключении контракта.

Глава 19

Так и шло время день за днем. Каждое утро плац и строевая или марш за город и огневой рубеж и стрельба из мушкетов. Точность выстрела из мушкета сейчас не высока и все считают, что только залповая стрельба имеет смысл и эффективность. Но в основе этого мнения — две вводные: -очень дорогой порох и отсутствие желания наемного войска тренироваться. У меня же номинально ополченцы, по сути, контракт есть у всех. Пороха и свинца закуплено много и есть возможность учить моих стрелков и основам стрельбы и учить попадать точно в мишень. И второе надо выработать у стрелков уверенность в своих силах. Чувств локтя они получают на плацу, уверенность в своем оружии на полигоне. Сегодня у меня первый выходной