Я смерила его непонимающим взглядом, но, кажется, Ульрих говорил на полном серьезе.
Я поняла, что их многолетнее маринование в этом месте без дела и без цели заставляло их организовывать ролевые игры для развлечения самих себя. Например, Куки часто мнила себя инструктором по йоге и загоняла ребят три раза в неделю отдаваться асанам и трансу в зале с матами и обручами в восточном крыле. Страсть Зелибобы с Перчинкой – устраивать терренкуры по горам вокруг гостиницы, они тут каждую тропку и пенек знают. Арси со Свеном часто мнили себя хозяевами виноградника и устраивали дегустации вин в погребах. В общем, ребята выживали, как могли. А вернее сказать убивали время, как могли.
Я почувствовала себя запертой в психушке, когда осознала, что мне придется иногда становиться частью нелепых ритуалов ребят. Но, как говорится, в чужой монастырь… Поэтому я вежливо приняла из рук Ульриха полотенца и ключ на резинке.
Странно было ощущать, что много лет назад в женской раздевалке с десятками шкафчиков, висящих ровными рядами на стенах, было не продохнуть от людей. Я даже нашла в одном из шкафов ободок с резинкой для волос, а возле автомата с феном лежал деревянный гребень. По цвету оставшихся на этих предметах волосах я представляла себе их хозяек. Вот это, скорее всего, была женщина около сорока, она уже начала седеть, а потому постригла волосы в каре. Странно, но я представляла ее женщиной творческой профессии: флорист или декоратор помещений. А вот это молодая девушка очень стройная и спортивная, на ее тонкой тугой резинке намотаны длинные волосы. Скорее всего, она вернулась с пробежки и решила искупаться в бассейне перед завтраком. Я словно заглядывала в прошлое благодаря таким находкам, всплывающим то тут, то там в этом одиноком отеле в горах.
Ребята предупредили меня, что за последние десять лет облазили каждый сантиметр в этом месте, и пасхалок27 уже не осталось. У ребят ко мне была лишь одна просьба: не трогать вещи, оставленные здесь постояльцами из прошлого. Например, в одном из номеров на четвертом этаже в шкафу висит свадебное платье – отглаженное и готовое к своему предназначению, которое сорок лет назад так и не свершилось. В другом номере на столе раскиданная партия в шахматы. Миша и Фабио заверили меня, что один из игроков прошлого мог выиграть партию в три хода. Никто из этих двоих так и не посмел тронуть фигуры, застывшие во времени, предпочитая сидеть за доской и воображать разные исходы игры. А в обособленном угловом номере на четвертом этаже жил самый настоящий киллер. В сейфе был найден Глок с глушителем на семнадцать патронов. Уж не знай, кого он тут искал, может, просто в отпуске был, но сам факт его присутствия здесь, пусть и сорок лет назад, был таким нелепым, ведь даже на краю гибели люди продолжали что-то делить. А потом пришла смертельная волна, которая смыла все эти амбиции и глупые стремления, и теперь мы ходим посреди призраков, не желая их отпускать, как напоминание об ошибках, уничтоживших человечество.
Я зашла внутрь сауны, и жар тут же дунул мне в лицо. А потом меня засосало.
Какое это блаженство! Я никогда не была в сауне. Только благодаря Хроникам знаю, что это такое. И это отпад! Я разлеглась на деревянной полке и закрыла глаза. Мозг вдруг тут же отключился, и я впервые за долгое время услышала пустоту в мыслях. Я смотрела на маленькие венички засушенных трав, которые Хайдрун собирает летом, и думала лишь о бескрайних альпийских зеленых лугах посреди гор. Опять же, я никогда не видела их вживую. Но я понимала, что в образе безмозглой зараженной буду очень скучать по всем этим атрибутам жизни.
Не знаю, сколько времени я провела внутри, я не стала трогать песочные часы на стене. Мне хотелось провалиться в вечность, где нет насущных проблем, а вирус не дышит мне в затылок. И только когда начала кружиться голова, я решила покинуть благостный рай, чья жара прогрела меня аж до костей.
Когда я вышла, пар исходил из моих ноздрей, а глаза горели пламенем. Я попила родниковой воды из фонтанчика, и оглядела себя в зеркале. Шрамы на лице и теле продолжали медленно, но верно разглаживаться, на голове с левой стороны уже виднелся пушок волос, пробивающих себе дорогу в мир из луковиц, восстановленных вирусом, как и заново отрастающая бровь над левым глазом. Из-за пара, исходящего от моего тела, отражение в зеркале вибрировало, и создавалось впечатление, что моя татуировка на всю правую руку оживала: корабль метался на бушующих волнах, а вдалеке мигал свет маяка. Как много мыслей навевал этот рисунок. Сколько мечтаний и желаний он скрывал. Скоро все это исчезнет во тьме, когда вирус сотрет мое сознание. Как и волосы сдует с тела, как и выцветет мою татуировку. Удивительным образом то, что вирус мог излечить во мне, он с той же легкостью мог уничтожить.
Дабы не вызвать гнева Ульриха, который четко надиктовал алгоритм действий для максимума удовольствия от сауны, я открыла стеклянную дверь и вышла во внутренний дворик. Резкий контраст между разгоряченным телом и температурой минус двадцать шесть градусов взбодрил так, что я почувствовала себя обновленной. Вот прям самая настоящая новая Тесса! Как если бы меня простерилизовали. Черт, такое ощущение, что за все свои двадцать три года я ни разу не мылась. Баловалась водичкой, скорее.
На Желяве воду берегли как воздух. Там и воздух берегли как воздух. Вообще на Желяве берегли все. Этой бережливости дико не хватало нашим предкам, высосавшим все соки из планеты настолько, что они растопили ледники. Вот такая разница между двумя соседствующими поколениями: одни жируют, другие голодают. Когда я была простым солдатом, то воду видела лишь в общем душе, куда забиваются сразу три десятка солдат, и у них есть всего пять минут, чтобы помыться. Звучит жестоко, но мы с Бридж и Калебом умудрялись еще побриться одной бритвой на троих.
Я пробежалась вокруг двора, обтерлась ледяным снегом и забежала обратно в помещение. Глаза упали на табличку на двери «Зал тишины». Удивительно, что в прежние времена люди специально создавали подобные места, чтобы избавиться от шума. Сейчас куда ни выйди, тебя только и ждет мертвая тишина. Ну лоси еще. Но они малоговорливые собеседники.
Я вошла внутрь. Просторный зал со стеклянными стенами был уставлен диванами и подвесными креслами, лежали глянцевые журналы сорокалетней давности. Ребята, наверное, выучили их наизусть. Уважая волю ребят, их я тоже не стала трогать. Немного оглядевшись, я присмотрела себе гнездо, укуталась в плед и устроилась посреди кучи подушек в огромном подвесном шарообразном кресле. Черт, здесь даже кресло доставляет удовольствие. Эти людишки знали, как кайфовать. Меня сморило тотчас же. Мышцы наполнились слабостью до дрожи, а закипевшие от сауны мозги клонило в дрем. Я смотрела сквозь стеклянные стены на внутренний дворик, посреди которого была установлена причудливая композиция из ели с кустами самшита, предназначенная для притягивания глаз. Легкий снежок опадал на ветви дерева и кустов, создавая имитацию воздушной ваты. Весь мир вдруг показался таким простым и элементарным, будто его тяжесть я выдумала себе сама. Видимо, так и начинается медитация в этом зале, где царит тишина.
