***
Капитан Ганс Нойман стоял навытяжку перед полковником Шенгардом и, чеканя каждое слово, докладывал ему о возвращении из Казани контролера Абвера. Закончив доклад, он замолчал и пристально посмотрел на своего начальника, стараясь отгадать, о чем может сейчас думать этот старый и опытный разведчик. Лицо полковника было абсолютно спокойным, ничего не выражающим. Наконец оно ожило, и на нем появилась улыбка.
– Значит, наш контролер не заметил ничего такого, что говорило бы о работе агента под контролем?
– Так точно, господин полковник.
– Это меня радует, но и настораживает, Ганс. Почему за все это время НКВД не попыталось вычислить Пиона? Ведь это несложно просеять всех работников станции Юдино и выйти на него? Я не думаю, что они настолько глупы. Здесь, что-то другое…
– По всей вероятности, господин полковник, чекисты до сих пор не могут взломать наши коды и поэтому не могут знать, о чем сообщает нам агент. Все может поменяться, если им удастся взломать шифр.
Полковник задумался. В логике капитана что-то было.
«А ты не так глуп, Ганс, как хочешь казаться, – подумал полковник. – Из тебя вышел бы неплохой разведчик, если бы ты не работал на СД».
– Передайте Пиону, чтобы он уволился со своей работы. Не нужно так рисковать. Пусть подберет кого-нибудь, кто сможет заменить его на этой работе. Сейчас все усилия должны быть сосредоточены на операции «Эшелон». Кроме всего того, что он передает, рейху нужны победы, как на фронте, так и в тылу красных. Нужно сделать так, чтобы Советы не знали покоя, чтобы их тыл стал местом борьбы за наш новый порядок, который несет рейх миру.
Полковник замолчал. Он хотел еще что-то сказать капитану, но, видимо, передумал.
– Разрешите исполнять, господин полковник?
– Идите, Ганс. Мне нужно немного подумать перед докладом Канарису.
Капитан вышел из кабинета и, на секунду задержавшись около двери, быстрым шагом направился к себе в кабинет. Закрыв дверь на ключ, он налил себе в рюмку французского конька и выпил. Подцепив вилкой маслину, он положил ее в рот и плюхнулся в большое кожаное кресло. Сейчас, когда тепло коньяка стало растекаться у него внутри, он почувствовал, как тяжело дался этот не простой для него день. Он закрыл глаза и попытался сконцентрировать все свои мысли вокруг проводимой им операции по внедрению группы выпускников разведшколы в небольшую группу советских солдат, пробивающихся на восток. Впервые за последние годы, что он работал с полковником Шенгардом, он лично сам отбирал курсантов для этой операции, разрабатывал легенду, с которой они должны были влиться в группу русских. Особое внимание он уделил командиру этой группы, на которого в основном и делал свою ставку. Как ему доложили наблюдатели, его людям удалось удачно влиться в эту группу, не вызвав недоверия.
«Если его группа удачно перейдет линию фронта и реализует поставленную им задачу, они затмят собой не только работу Пиона, но и всех агентов, заброшенных в тыл русских», – подумал он.
Он взял со стола радиограмму лейтенанта Коха и снова перечитал ее. Текст радиограммы не мог не радовать его. Группа русских шла по разработанному им маршруту и сегодня ночью должна была остановиться на ночлег в небольшом украинском селе. Он, конечно, хорошо понимал, что его ожидает в случае провала этой операции – понижение в должности или звании, но сейчас это не волновало его, а наоборот подталкивало к активным действиям.
Он мысленно отбросил весь возможный негатив от провала этой операции, зато в случае успеха его ждала дальнейшая карьерная лестница и, как минимум, железный крест. Если провал этой операции станет достоянием гласности, то у него есть люди в СД, которые, по его убеждению, должны были помочь ему, ведь он уже длительное время информирует их обо всех действиях своего шефа.
Он приподнялся с кресла и снова налил себе маленькую рюмочку великолепного французского коньяка и выпил ее. Нойману нравилась эта марка коньяка, и он позволял себе иногда наслаждаться вкусом этого напитка. Он закусил выпитый коньяк долькой лимона и встал с кресла. Открыв дверь кабинета, он вызвал к себе офицера связи.
– Лейтенант, подготовьте шифровку для Пиона. Сообщите ему, что мы рекомендуем срочно поменять работу. Второе, информация Снабженца весьма ценна, поэтому мы советуем ему плотнее работать с этим человеком. Напомните Пиону о том, что немецкое командование настаивает на форсировании операции «Эшелон». Вам все ясно, лейтенант?
Лейтенант щелкнул каблуками начищенных до блеска хромовых сапог и, сложив блокнот, в котором он записал указания капитана Ноймана, развернулся, чтобы выйти из кабинета, но его остановил голос его начальника.
– Так точно, господин капитан. Наблюдатели сообщают, что группа красных осталась ночевать в этой деревне. Командует этой группой сержант Тарасов. Численность группы около двадцати человек.
– Можете идти, лейтенант, – произнес Нойман. – Всю информацию о движении группы сообщать лично мне.
Лейтенант развернулся, забыв щелкнуть каблуками сапог, и вышел из кабинета.
«Наверное, нужно дать команду агенту на разоблачение сопровождающих его солдат. Тогда его позиция в отряде будет значительно укреплена», – подумал он и, пододвинув к себе карту местности, стал рисовать дальнейший маршрут группы.
***
Тарасов вошел в дом и посмотрел на хозяйку, которая убирала со стола остатки ужина. В углу на полу, широко разбросав руки, крепко спал лейтенант. Из-под гимнастерки, что аккуратно была сложена на табурете, виднелся уголок топографической карты, по которой они двигались уже около двух суток. Александр нагнулся над спящим лейтенантом и осторожно взял карту в руки. Он был не силен в чтении топографических карт, но это не помешало ему разглядеть на карте путь движения его группы, прочерченный красным карандашом. Он быстро нашел на ней название деревни, в которой они заночевали, дальше черта, проведенная на карте чьей-то уверенной рукой, вела их к другой деревне.
«Вот, оказывается, чем можно объяснить успешное продвижение группы к фронту, – невольно подумал он. – Значит, лейтенант ведет их по специально оговоренному с немцами маршруту? Да, неплохо придумано: пересечь линию фронта в составе группы, выходящей из окружения. Вот ответ и на вопрос, почему лейтенант отказался от командования группы: за продвижение отряда отвечает командир, и только он несет ответственность за тех лиц, что вывел из окружения».
От этой мысли ему стало как-то не по себе. Он аккуратно положил карту обратно под гимнастерку и достал из кобуры лейтенанта наган, разрядил его и сунул обратно в кобуру. Он вышел на улицу и, сев на завалинку, закурил.
«Что делать? – размышлял он. – Арестовать его здесь или дать ему возможность перейти линию фронта в составе группы, а там сдать танкиста в руки НКВД? Нет, наверное, будет правильно арестовать его здесь и по указанному на карте маршруту перейти линию фронта. Вдруг при переходе фронта он исчезнет, где его будут искать? Для начала нужно решить, что делать с его группой? Буду ждать Воронина, а там и решу, как поступить дальше».
