А для осознанного и ответственного участия в управлении самими собой, страной, обществом, для контроля за должностными лицами необходимо знание. Знание основ естественных и технических наук – по крайней мере, в пределах курса средней школы физики, химии, биологии, географии. Знание основ наук общественных – прежде всего истории и философии, – чтобы уметь разбираться в политике и в экономике. Как выразился однажды Эйнштейн, «чтобы творения нашего разума были благословлением, а не бичом для человечества, мы не должны упускать из виду великие нерешенные проблемы организации труда и распределения благ»[8]. Чтобы видеть и понимать великие нерешенные проблемы и пороки общественного развития и участвовать в их разрешении и искоренении, участвовать в создании более жизнеспособного общественного устройства, чем ныне существующее, – для этого тоже нужно знание.
В упомянутом Докладе комиссии Госпроматомнадзора СССР отмечено: «существовавшая до аварии и существующая в настоящее время система правовых, экономических и общественно-политических взаимоотношений в области атомной энергии… не отвечала и не отвечает требованиям обеспечения безопасности при использовании атомной энергии…»[9]. Авторы Доклада, будучи лояльными советскими гражданами, не стали делать широких обобщений, не стали утверждать, что аварии способствовала система отношений, существовавшая не столько в атомной отрасли, сколько в обществе в целом. За них эти обобщения сделали Николай Иванович Рыжков и Валерий Алексеевич Легасов.
Отвечает ли долгосрочным требованиям безопасности система правовых, экономических и общественно-политических отношений в современной России? Чтобы осознать это и действовать в соответствии с этим осознанием, – для этого тоже нужны и знание, и интеллектуальное мужество, и сила духа.
* * *
Пока понятие «реактор чернобыльского типа» в общественном сознании остается не развитым и не развернутым во всей конкретике, пока оно не наполнено пониманием физических и технических особенностей этого реактора, в качестве причины аварии приходится слышать хотя и пришедшее из науки, но тоже ставшее расхожим, словосочетание «человеческий фактор».
«Человеческий фактор» – это значит, что в аварии виноват персонал. Объяснение аварии «человеческим фактором» стало общим местом. О «человеческом факторе», сработавшем на Чернобыльской АЭС, можно услышать и от школьников, и от журналистов, и от депутатов Госдумы.
Шельмование оперативного персонала Чернобыльской АЭС, третирование людей, стоявших за пультами 4-го энергоблока в ночь на 26 апреля как преступников, – этим на протяжении без малого тридцати пяти лет подменяется сколько-нибудь содержательный разговор о физике и о технологии реактора.
На примере учебника А.Н. Климова видно, что даже в книге по реакторной физике физика чернобыльской аварии не раскрыта, что обоснованная цельная версия там отсутствует, но зато действия персонала оценены как «наглая расхлябанность».
Впрочем, что там Аполлон Николаевич Климов, когда есть Евгений Олегович Адамов – бывший главный инженер Института атомной энергии им. И.В. Курчатова, бывший директор и ныне – научный руководитель НИКИЭТ, бывший министр РФ по атомной энергии, участник ликвидации последствий аварии на ЧАЭС, заслуженный деятель науки и техники, научный руководитель программы «Прорыв». То есть – человек знающий.
Евгений Олегович с первых дней после аварии принял активнейшее участие в обсуждении технических особенностей взорвавшегося реактора, в выработке решений по модернизации оставшихся в СССР реакторов «чернобыльского типа», в создании новых проектов – как усовершенствованных водо-графитовых, так и совершенно новых, с другой физикой, с другим топливом, другими материалами. С его участием и за его подписью вышли сотни документов и десятки публикаций.
Но не вышло ни одной статьи, ни одной брошюры, где «граду и миру» объяснялись бы технические особенности «реактора чернобыльского типа» и раскрывались причины аварии, где была бы изложена обоснованная цельная версия. Ничего этого Евгений Олегович не рассказывает и не объясняет.
Может быть, ему некогда? Нет, им написано несколько книг автобиографического и научно-популярного характера, он охотно общается и дает интервью. И в своих интервью постоянно, с маниакальной последовательностью и настойчивостью он обвиняет в аварии персонал. Таким было интервью газете «Московские новости» в канун 25-й годовщины аварии на ЧАЭС, таким было интервью «Эху Москвы» 18 августа 2013 г., в котором он характеризует персонал ЧАЭС как «уголовников». Если бы, мол, не их действия, то аварии не было бы.
Да, не было бы тогда, – была бы в другой раз на другой станции.
О том, что реактор типа РБМК-1000 безо всяких нарушений со стороны персонала уже несколько раз пытался разогнаться на разных энергоблоках, что 30 ноября 1975 на Ленинградской АЭС был без пяти минут Чернобыль – об этом Евгений Олегович постоянно умалчивает. Что на заседании Политбюро ЦК КПСС 3 июля 1986 года реактор был раскритикован как проблемный, что академик Александров с этой критикой в целом согласился, что тогдашний премьер-министр Рыжков заявил на этом заседании, что мы шли к этой аварии, – об этом Евгений Олегович никогда не упоминает.
Как нигде не упоминает он о докладе Александра Александровича Ядрихинского, о книгах Николая Викторовича Карпана, наконец, о Докладе комиссии Госпроматомнадзора СССР, который так и назывался: «О причинах и обстоятельствах аварии на 4 блоке Чернобыльской АЭС 26 апреля 1986 года», и в котором было отмечено, что масштабы аварии вызваны не действиями персонала, а физическими характеристиками реактора; физические и конструктивные недостатки реактора были результатом многочисленных и явных нарушений норм и правил безопасности, допущенных создателями реактора.
Так может быть, Евгений Олегович просто стремится оправдать создателей реактора?
Может. Мы не знаем. Но в том, что он говорит уже много лет, явно просматривается закономерность: где нет желания говорить о физике, там, как у щедринского градоначальника, включается органчик на тему «человеческого фактора».
Впрочем, что там Евгений Олегович Адамов, когда у нас был Михаил Сергеевич Горбачев – Генеральный секретарь ЦК КПСС, первое лицо в государстве. И было Политбюро ЦК КПСС. Была образована Оперативная группа Политбюро, которую возглавил Николай Иванович Рыжков, премьер-министр, по-тогдашнему – Председатель Совета Министров СССР. Через Н.И. Рыжкова к работам по ликвидации аварии была подключена – мобилизована! – вся промышленность СССР. По оценке Легасова, именно Оперативная группа Политбюро организовывала и направляла ту «огромную государственную работу», которая развернулась в стране. А работа эта была сравнима разве что с эвакуацией за Урал советской промышленности в 1941 году. И Правительственная комиссия, по словам того же Легасова, отныне стала «только» конкретным управленческим механизмом этой огромной работы.
