Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
Перебазирование на новое место было для меня определенным рубежом. На новое место мы прибыли обновленной, более-менее слетанной и поверившей в свои силы эскадрильей. Это был старт для меня как для молодого командира эскадрильи, это был новый старт для всего нашего боевого коллектива. Нам предстояло держать новый экзамен. А требования для нас были повышены…
Сразу по прилету я собрал своих наземных помощников и замов. Чтобы разговор не был похож на накачку, я приказал посыльному пригласить замполита, инженера и адъютанта эскадрильи в столовку, дескать – командир поесть заскочил и вас на кружку чая приглашает. Не знаю, насколько удалась моя хитрость, но разговор сложился хороший, спокойный и взвешенный. Вообще, я заметил, за едой мужики становятся какими-то добрыми, мягкими, что ли… Тетя Глаша расщедрилась и выдала нам баночку вишневого варенья, по-моему, еще довоенного. Во как!
Разлив всем густой и ароматный чай, я начал разговор бессмертной фразой: «Я пригласил вас, товарищи начальники, чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие – я зашиваюсь без вашей поддержки». Далее я стал заливаться курским соловьем.
Оказалось, что моего времени не хватает даже на боевую подготовку эскадрильи. Про наземные службы я уже не говорю. Поэтому прошу подставить ваше надежное товарищеское плечо.
Плечо следовало подставить под: организацию быта летчиков, техников и других специалистов – обогрев, сон, сушилка для обмундирования, горячий чай и хоть какие-то бутерброды на самолетных стоянках, простейшие укрытия, хотя бы брезентовые экраны с обогревом от холода.
Инженер и замполит, кивая, записывали.
В решении этих задач надо опереться на комсомольскую и партийную организации эскадрильи, если необходимо – провести собрания, четко сформулировать задачи и пути их решения. Кивают… Ну, пойдем дальше… Печки-буржуйки есть на складе, если нет – сделаем в мастерских, не проблема. Проблема – топливо, нет его в заснеженной степи, значит – нужно искать и просить уголь. У нас тут железная дорога под боком. Кивают – сделаем… Хорошо.
Этап обороны Сталинграда завершен. Город мы отстояли, теперь наши войска окружили противника, отбивают его попытки деблокировать 6-ю армию и громят немцев, очутившихся в котле.
Так что работать мы будем против немецкой авиации с аэродромов Басаргино и Питомник в котле и аэродромов в Тацинской, Морозовске, Чернышковской, Котельниково, Зимовниках и Сальске, то есть в зоне 150–300 км юго-западнее Сталинграда[15]. Главная задача – сорвать намерение орлов Геринга наладить воздушный мост для окруженных фрицев. Ни единого сухаря им, гадам, ни одного патрона! Отсюда – как никогда важным становится обслуживание техники и ее боевая готовность, слышишь, инженер? Я вижу, что ты все понимаешь, только у тебя на стоянках у всех техников пальцы в крови, знаешь? Они так гайки сажают – плюнут на палец, ткнут гайку – она и прилипла к коже… Это разве дело? Ты что, хочешь оставить самолеты без техников? Немедленно решить вопрос одежды, валенок, рукавиц. Немедленно! И обогрев – печки, бочки с огнем, сам думай. Да, а ты давно подавал предложения на награждения «темной силы»? А чего стесняешься? Чего робеешь? Не завернут, я тебя полностью поддержу… Давайте с замполитом решайте и готовьте представления…
Теперь адъютант… Ты когда будешь оправдывать свое красивое название должности? Ты как ведешь боевые журналы, летные книжки? Я заглянул – у меня волосы шлем подняли… на локоть от головы. Летная книжка – это зеркальное отражение боевой биографии летчика, фиксация каждого момента его жизни на войне. Взглянув на запись, я должен четко представлять, когда, во сколько, на каком самолете, с кем, при каких метеоусловиях и с каким заданием вылетел летчик. Что он сделал, с кем встретился, кого и где сбил. Понял, адъютант? Ничего ты еще не понял, но поймешь, я тебе обещаю…
Теперь следующее… Будь добр, накидай проект, замполит посмотрит и поправит, если что, благодарственного письма на малую родину наших эскадрильских. Слышишь, комиссар? Проконтролируй… Так, мол, и так… Командование 2-й АЭ выражает вам, уважаемые родители сержанта Коли Пуговкина, дорогие Марфа Степановна и Кондрат Федорович, свою фронтовую благодарность! Хорошего сына вы воспитали, правильного и твердого бойца! Он всю ночь на страшном морозе не отходил от боевого самолета, чтобы летчик утром поднялся в небо громить ненавистного врага! Примерно так… И наши подписи. Как вы думаете, что с письмом в деревне Пуговкино сделают? Правильно – закапают слезами и зачитают до дыр! А потом всем селом напишут ему такое письмо, что Коля без пропеллера, как молния, летать будет! И – тем самым повышать боеготовность всей эскадрильи. Вот и начинайте делать. Да посмотрите – что с почтой? Как часто бойцы получают письма? А может – кто не получает? Тогда пишите вы – в местный военкомат, в местные органы власти. А может – там непорядок какой в семье бойца? А у него – холодный камень из-за этого на сердце.
– В общем, – я хлопнул по столу ладонью, – разок чаю попили, и, гляди, сколько дел нашлось! Надо бы через недельку-другую повторить наше чаепитие в Мытищах, а? А теперь – давайте, занимайтесь намеченным. Снимайте с меня нагрузку. А я займусь боевой работой.
Чтобы заняться боевой работой, я пошел к НШ.
– Чего тебе, Туровцев? Видишь, запарка у нас…
– Да у вас всегда запарка, Николай Гаврилович. Мне бы приказы армии по боевой работе посмотреть, сверить, так сказать, курс…
– Приказы армии по боевой работе… приказы армии по боевой работе… – не прекращая работать с документами, наш НШ безошибочно, не глядя, выдернул нужную папку и протянул ее мне. – Сядь вон там и читай, выносить нельзя, приказы секретные… Давай, не мешай Виктор… Садись в угол и тихо там…
Я устроился и начал просматривать документы. Здорово! Молодец Т. Т. Хрюкин! Во дает! Как говорит молодежь в 21-м веке – зажигает. И ведь он уже в сентябре это все сказал. Нет, не могу – процитирую боевой приказ, он его сам писал, я знаю:
«…противник стремится выиграть время и до зимы занять Сталинград, Астрахань и Кавказ, невзирая на большие потери, которые он несет. Он действует старыми приемами: нахальством, хитростью и обманом, создает впечатление превосходства, часто меняет свою тактику действий, летает мелкими группками, охватывая парами истребителей целые районы, а у трусов и паникеров падают силы, теряется уверенность, и они становятся первыми жертвами боя…
Мы сами переоцениваем немецко-фашистскую мощь, немецкого летчика, немецкий самолет. Отдельные летчики-трусы, предатели, дрожащие за свою шкуру, сознательно или несознательно работают на пользу врага. Они своей трепотней создают вокруг немцев несуществующий ореол их непобедимости, преимущества, а попадая в воздух, лязгая от страха зубами, при первой же отдаленной встрече с врагом бегут с поля боя… Я наблюдал воздушные бои и видел, как из-за трусов и паникеров погибали лучшие люди…
Не должно быть в наших рядах таких людей.
Я видел, как группа «яков» 288-й истребительной авиационной дивизии, по численности меньшая, сбила 3 Ме-109 и 2 Ю-88, не потеряв ни одного своего самолета. Видел, как один сержант на советском самолете сбил 3-х «юнкерсов». Это дрались подлинные патриоты Родины, выполняющие свой долг, уверенные в силе своего оружия, правильно оценивающие силу и мощь врага. Таких немец не побеждает, от таких он сам бежит в животном страхе и гибнет.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 82
