Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 249
Также, в отличие от Ливерпуля, здесь группе во время выступления периодически подносили выпивку от благодарных зрителей — в таких количествах, что к концу сета край сцены украшали ряды бутылок и стаканов. Обычно это было пиво, хотя время от времени кто-нибудь из специальной боковой кабинки — традиционно забронированной для преступной элиты Репербана: гангстеров, рэкетиров, порнодельцов — посылал им поднос шнапса, настаивая, чтобы каждая рюмка была выпита тут же, с ритуальным восклицанием «Prost!».
Это чувство неуязвимости иногда заставляло Джона «давать шоу», за которое в городе, еще больше Ливерпуля пострадавшем от военных бомбардировок, его, по идее, должны были бы линчевать. Он мог маршировать по сцене с криками «Нацисты хреновы!» или «Зиг хайль!», с прижатой к губе черной расческой, имитировавшей гилеровские усы. Но до немцев все это либо не доходило, либо казалось уморительным.
Дразнить Бруно было популярным видом спорта среди музыкантов — и опять же, по всей видимости, не несло за собой никаких последствий. Полусгнившая деревянная сцена «Кайзеркеллера» уже однажды была растоптана на кусочки силами Derry and the Seniors, и теперь Beatles и группа Рори Сторма соревновались, кто быстрее снова доведет ее до этого состояния. Победил Рори, который как-то запрыгнул на пианино во время исполнения «Blue Suede Shoes». Худосочные доски не выдержали их общего веса, и пианино опустилось на дно, как подбитый фрегат с Рори, стоящим на полуюте.
Пол тоже принимал участие в этой клоунаде, хотя никогда не увлекался так сильно, как Джон. «Обычно если один начинал валять дурака, остальные к нему присоединялись, — говорит Брайан Гриффитс. — Но у Пола это никогда не мешало самой песне или качеству вокала».
Позже он признавался, что в Гамбурге совершил-таки «пару безумных вещей». Одно из безумств имело место как-то ночью, когда он, Джон, Дордж и Пит Бест были временно на мели и Джон предложил решить проблему, ограбив пьяного моряка. Подходящую жертву отыскали в «Кайзеркеллере»: с моряком завели знакомство, после чего выманили наружу обещаниями отвести в место получше за углом. Однако в этот момент Пол с Джорджем струсили и тихо смылись, оставив грязное дело на долю Джона и Пита Беста. К их несчастью, моряк был не настолько безнадежно пьян, как показалось сначала, и вынул газовый пистолет — так что им тоже пришлось ретироваться.
«Чему Гамбург научил Beatles, так это тому, что им не нужно больше никого копировать, — свидетельствовал Тони Шеридан. — Они могли быть самими собой — и что они в себе обнаружили, удивило даже их самих. Кроме того, они получили возможность репетировать ради своего будущего — еженочно и за счет публики. Наблюдая за ними, я, помню, думал, что Пол, наверное, мог бы справиться и один, без Джона, а вот Джон никогда бы ничего не добился без Пола».
В наиболее значимом фрагменте этой первой поездки в Гамбург Пол опять обнаружил себя задвинутым на задний план. Играя в «Кайзеркеллере», Beatles, кроме традиционной неотесанной публики с Репербана, стали привлекать на свои концерты группу буржуазной молодежи, известную как «экзис» (сокращенно от «экзистенциалистов»). Они читали Камю и Сартра, одевались в одинаковую для мальчиков и девочек черную кожу и носили волосы зачесанными на лоб в стиле, который тогда назывался «французским».
Центром группы была Астрид Кирхгерр, невероятно красивая и стильная девушка-фотограф с коротко стриженными светлыми волосами. Впервые увидев Beatles, Астрид сразу же влюбилась — но не в Пола, самого симпатичного из всех, а в миниатюрного Стю Сатклиффа.
Чтобы сблизиться со Стю, она в качестве предлога устроила фотосессию для всех пятерых — туманным осенним утром, на территории «Дома», закрытой на межсезонье гамбургской ярмарки с аттракционами. Как ни странно, в этих фотографиях, которые станут не только вечным образом Beatles в их младенчестве, но и прототипом для фотосессий всех будущих рок-групп, Полу по сравнению со Стю, Джоном и даже Джорджем уделено мало места. На одном снимке он изображен прислонившимся к какому-то прицепу из ярмарочного автопарка, на котором сидя примостились трое остальных; лишившийся своей обычной непринужденности в присутствии камеры, он уставился в сторону, держа в руках гитару Джона, Club 40, вместо своей менее выдающейся Solid 7. На его самом известном из этой сессии снимке крупным планом он выглядит на удивление невыразительно, может быть осознавая, что внимание фотографа на самом деле приковано к Стю, стоящему в туманном отдалении.
Новый битловский круг общения, включавший Астрид и молодых людей из экзис, в том числе художника-иллюстратора Клауса Формана и фотографа Юргена Фольмера, по сути воссоздавал в Гамбурге обстановку художественного колледжа, в которой Пол чувствовал себя лишним еще в Ливерпуле. «Их больше интересовали Стюарт и Джон, — вспоминал он потом. — У меня была слишком мальчишеская физиономия, и я их не очень привлекал».
Пол и Стю никогда особо не конфликтовали, но теперь у них стали возникать трения. «Как ни странно, Пол вдруг оказался паршивой овцой во всей этой поездке, — писал Стю своему другу по худколледжу Роду Мюррею сразу после знакомства с Астрид. — Все его ненавидят, и только мне его жалко».
Для Пола проблема теперь была не в неумении Стю играть на басу или в Джоне, который упорно этого не замечал. К тому моменту Стю вполне освоил инструмент, иногда играл соло и даже изредка пел (например, элвисовскую «Love Me Tender»), срывая аплодисменты. Один раз Кошмидер забрал его у Beatles и отправил на сцену играть с остатками Derry and the Seniors, в том числе с ветераном-саксофонистом Хауи Кейси, который не высказал никаких претензий к его профессиональным способностям.
Проблема была в том, что Стю стало скучно играть на басу и теперь ему не терпелось вернуться к своему истинному, никем не оспариваемому призванию — живописи. По настоянию Астрид он забрал вещи из комнаты в «Бэмби кино» и перебрался в уютный дом, где она жила со своей матерью и где ему под студию был выделен целый чердак. «Поэтому-то Пол и злился на Стюарта, — вспоминает Астрид. — Тот просто недостаточно серьезно относился к группе и не участвовал в репетициях».
Добавляя Полу причин для недовольства, Джон перестал безжалостно издеваться над Стю и обращался с ним теперь с необыкновенной — по меркам Джона — мягкостью и обходительностью. «Джон был для Стюарта ангелом-хранителем», — вспоминает Астрид.
В ноябре 1960 года Стю сделал Астрид предложение и получил согласие. Он писал ливерпульскому другу, что, когда Beatles уедут из Гамбурга — то ли домой, то ли ради концертов где-то еще на континенте, — он останется, а басовые партии возьмет на себя Пол.
К тому времени они уже устали от Бруно Кошмидера и вознамерились перейти в конкурирующий клуб, который находился на самом Репербане и назывался «Топ Тен» — тот самый, в котором, судя по письму Пола брату Майку, была «потрясающая» атмосфера. После тайного прослушивания перед быстро откликнувшимся Петером Экхорном, молодым владельцем «Топ Тен», им предложили постоянный ангажемент начиная с любого дня, за бо́льшие деньги и с бесконечно более приличным жильем на верхнем этаже здания клуба.
Ознакомительная версия. Доступно 50 страниц из 249
