Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
Я, естественно, ответил, что нет, хотя речь шла о человеке, принимавшем меня на работу в разведку.
– Впрочем, Майкл принадлежит к другому поколению, и сейчас ему должно быть около пятидесяти, – продолжил мой собеседник. – Мы встретились в начале или в середине шестидесятых, когда я был начинающим теневым министром, облазили вдвоем лучшие лондонские рестораны. Затем пришлось отказаться от всего этого, так как меня назначили министром обороны. А Майкл?.. Его обвинили в шпионаже и выдворили из Англии.
Я часто вспоминаю грустное загорелое лицо Хили, когда его, только что вернувшегося из отпуска, вытащили вместе с действующим министром иностранных дел Малькольмом Рифкиндом комментировать по телевидению массовую высылку советских представителей, среди которых был и я, состоявшуюся накануне. Хили тогда согласился практически по всем статьям с министром-тори. У меня создалось впечатление, что он умышленно уходил от обсуждения шпионской темы. Что же должно было твориться у него на душе?!
В дверях «Буссолы» Хили обещал, что обязательно пригласит меня с семьей к себе в гости, в загородный домик в Сассексе. Я проводил его до начала Уайтхолла, где он, немного покачиваясь на нетвердых ногах от изрядной дозы спиртного, вскочил в автобус, следовавший в направлении парламента.
Из вечерней программы новостей я узнал, что буквально через пару часов Хили уже гневно обличал южноафриканских расистов на митинге солидарности с коренным населением не то ЮАР, не то Намибии. Его поведение было обычным, только лицо краснело больше, чем всегда.
В мае 1985 года Хили, единственный из английских политических деятелей, отправился в Москву на празднование сорокалетия Победы. Вернулся он полный впечатлений от краткой встречи с Горбачевым, о чем подробно рассказан по телевидению.
А через несколько дней Денис выступил в шоу одного известного английского комика. Его коронная история, сорвавшая взрыв хохота, выглядела примерно так.
После возложения иностранными делегациями венков к могиле Неизвестного солдата Хили замешкался и не заметил, как все иностранные гости куда-то исчезли. Поглазев по сторонам, он увидел дверь в Кремлевской стене, охраняемую часовым из КГБ. Денис уверенно направился туда, недолго думая, показал этому парию, вопросительно глядящему на него, какой-то документ, вытащенный из кармана. Часовой почтительно взял под козырек, и Хили оказался в Кремле. Только тут он понял, что предъявил свою пенсионную книжку.
– В этом нет ничего удивительного, – заявил Денис. – Как бывший боевой офицер, я знаю, что для проникновения в любой штаб, даже самый высший, главное не предъявляемый документ, а уверенность в себе и подобающий внешний вид.
Таков Денис Хили, бесспорно, выдающийся политик и государственный деятель Англии двадцатого века, в то же время великий балагур и эксцентрик. Грубиян и эрудит. Один из отцов натовских доктрин и одновременно едкий критик американской внешней политики. Экс-коммунист, ренегат, с теплом вспоминающий личные контакты с советскими представителями. Думаю, он, как никто другой, приблизил меня к пониманию сути традиционного лейборизма и вообще западноевропейской социал-демократии.
«Доведется ли нам, Денис, встретиться вновь после моего неожиданного и вынужденного отъезда из Лондона летом восемьдесят пятого года?» – раздумывал я.
Довелось!
Менее чем через год после нашего выдворения из Англии, в конце мая – начале июня 1986 года, Хили находился в Союзе в качестве заместителя главы парламентской делегации. Возглавлял ее заместитель Тэтчер, министр внутренних дел Великобритании Уильям Уайтлоу. Сначала встречи в столице на высшем уровне, затем – Тбилиси.
Я получил от «Нового времени» заказ на интервью, приехал в гостиницу «Советская» к моменту возвращения англичан из Тбилиси, ждал в вестибюле. Хили, взмокший от жары, стоявшей тогда в Москве, в своем неизменно темном, добротном костюме, появился в дверях первым.
Он пристально посмотрел на меня и воскликнул:
– А, Максим Баженов! Как поживает КГБ?
– Не хуже обычного, – ответил я. – Мне, собственно, хотелось бы взять у вас интервью.
– Ну что же, поднимайся ко мне в номер через пятнадцать минут.
С самою начала беседы Хили вел себя чрезвычайно тактично. Ни слова о случившемся в сентябре 1985 года. Он интересовался моей работой над диссертацией, обстоятельно отвечал на вопросы интервью, выражал восхищение стилем нового советского руководства.
– Ты не представляешь, они теперь не только говорят, но и слушают!
Единственное, с чем Денис был в корне не согласен, так это с антиалкогольными мерами, которые, по его мнению, ничего, кроме провала, не сулили.
Разговор наш был прерван телефонным звонком. Хили договаривался об интервью для английских журналистов.
Вдруг раздался стук в дверь, и на пороге появился Вилли Уайтлоу.
– Денис, я думал, ты один…
Хили поспешно встает из-за стола и направляется к двери. Между англичанами произошел непродолжительный разговор на тему о том, где и что сегодня вечером выпить. По крайней мере, это единственное, что мне удалось уловить.
Выпроводив Уайтлоу, Хили сказал:
– Прошу прощения, что не представил тебя. Боюсь, старика хватила бы кондрашка, узнай он, с кем я тут беседую.
– Все понятно, нет проблем, – ответил я. – В этой связи, может, вообще не ставить мою подпись под журнальным материалом?
Хили сперва сказал, что ему все равно, а потом поправился:
– Ты, наверно, прав. Лучше не дразнить гусей. Ведь и меня могут съесть в два счета. Спасибо за предложение. Между прочим, я не забыл о приглашении тебя с семьей к себе в Сассекс.
– Последний вопрос, Денис, – сказал я. – Естественно, не для публикации, а исключительно для моего понимания. Общаясь в Лондоне со мной, а до этого с Майклом Любимовым и другими советскими представителями, догадывались ли вы о том, что имеете дело с вражескими разведчиками?
– Понимаешь, Максим, у вас же добрая половина представителей чистые шпионы, а другая половина все равно вынуждена докладывать в КГБ о своих контактах. Это для нас, британских политиков, аксиома. Дело в другом. Ты же не будешь отрицать, что в Советском Союзе Комитет госбезопасности является самой информированной организацией и что к его мнению в первую очередь прислушиваются в Кремле? Значит, общаясь с разведкой, мы, британские политики – чаще лейбористы, но иногда и консерваторы, – имеем возможность напрямую и на более влиятельном уровне довести свои соображения и аргументы до высшего руководства СССР. Некоторые, конечно, опасаются открытых контактов с врагом, но люди вроде меня – самодостаточные и уверенные на все сто в своей идеологической правоте – не боятся использовать этот канал для продвижения своих политических целей. По крайней мере, таким был подход лейбористского руководства со времен Гарольда Вильсона. К тому же и от вас, советских разведчиков, порой можно узнать интересные детали, характеризующие советский политический курс. Ведь вы иногда неосознанно демонстрируете намного более высокую степень осведомленности, чем ваши чистые дипломаты и журналисты.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 70
