Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
Альвдис привычно делала домашние дела, вечером слушала сказки, только вот одна мысль не давала ей покоя. За Мейнарда нельзя выйти замуж, если думать о его Боге; от своих Альвдис не могла отречься никогда, потому что — как отречешься от своей крови и плоти? И, будучи девушкой умной, она понимала, что и Мейнард может оказаться так же крепок в своей вере, пусть у него Бог свой. Сейчас ей хотелось быть с ним, смотреть на него, сидеть и говорить — но что с этими желаниями станется дальше, когда пройдут годы? Или влюбленность развеется, как дым из трубы?
Альвдис совсем не испытывала уверенности, что так и будет. Она подозревала: это чувство станет расти, пока не заслонит для нее всю жизнь. Конечно, она останется самой собою, у нее свои дела, она думает о разном, не только о Мейнарде; но Альвдис все равно придется выйти замуж. Однажды ей придется избрать другого человека, так как тот, к кому лежит сердце, находится в плену у своего Бога и проведет одинокую жизнь — пусть интересную, но ту, где женщина не может согреть постель.
Ей не хотелось огорчаться заранее, и все же она не могла не думать о будущем. Мейнард перестал быть рабом, обрел положение и при этом непостижимым образом стал дальше от нее, от Альвдис. Как же она заблуждалась, когда беспокоилась из-за ухаживаний неприятного Хродвальда, когда боялась, что отец нарушит свое слово и заставит дочь выйти за нелюбимого! Отец слово будет держать, а вот она сама… Самой решиться, отдать себя во власть человеку, которого не полюбишь никогда — пусть хорошему, пусть отважному, пусть красивому даже — но это будет не Мейнард.
Тем не менее, Альвдис старалась не огорчаться слишком уж сильно, и не плакать заранее, и не строить планов. Боги уже показали ей в этом году, как непредсказуемы они могут быть, играя людскими судьбами, словно запуская камешки по воде. Эти детские игры на берегу фьорда совсем не походили на великие деяния, о которых в каждой песне сотня слов. И то, что говорил Мейнард о своем Боге, вдруг оказалось верным и для богов Альвдис: их пути — непостижимы. А значит, нужно попросить и ждать. Если боги будут милостивы, они выполнят просьбу.
Потому вечером, на закате, Альвдис ушла в священную рощу, огороженную кругом камней. Во Флааме имелся и храм, большой, как подобает столь богатому селению, со статуями Одина, Тора и Фрейра, но девушка больше любила старое святилище. Здесь рос ясень и бузина, и у небольшого каменного алтаря, где раньше часто приносили жертвы, а теперь перешли в храм, можно было остаться в одиночестве. Альвдис провела там не очень много времени, холод пробирался даже под теплую одежду. Но этого хватило, чтобы почувствовать: боги ее слышат.
Древний алтарь был темным, пропитавшимся просьбами и волшебством. Ветви деревьев, сиротливо-голые сейчас, черными росчерками замерших молний разрисовывали алое небо. Между стволами виден был склон, опускающийся к фьорду, и огоньки на фермах, и кусок горы, где серые скалы проступали сквозь белый покров, словно зубы каменного великана. Альвдис прикоснулась к алтарю — просто камень, но каким смыслом наделенный. Она глубоко вздохнула, изгоняя из себя сомнения, прося богов подарить ей решимость и удачу, и почувствовала, как внутри словно отзывается медным звоном надежда. Может, боги и не откажут в просьбе.
Когда Альвдис вышла из рощи, то поняла, что удачу уже подарили: ее поджидал Мейнард.
— Ну, здравствуй, госпожа. Извини, что подстерег тебя вот так.
— Я не в обиде — ты охотник, вот и устроил засаду, — засмеялась Альвдис. — Только я же просила тебя называть меня по имени.
— Все ещё непривычно вслух его говорить.
— А про себя произносишь?
— Да.
И что это признание значит?
— Тогда вот тебе несколько дней, чтобы научиться. Я знаю, как быстро ты запоминаешь слова нашего языка, так что скажи: Альвдис.
— Альвдис, — повторил Мейнард и кивнул. — Да. Так гораздо лучше звучит. Видишь, я обещал приехать на Йоль, и приехал.
— Я и не сомневаюсь в тебе. Понравились ли тебе новые владения, дорогой сосед? — Она специально, дразнясь, назвала его так, как отец звал.
— Кто бы мог подумать, что я действительно стану твоим соседом… Но да, понравились. — Они медленно пошли обратно к большому дому. — Там живут хорошие люди. Может, мы и не со всеми сразу ладим, однако для этого требуется время.
— А оно у тебя есть? — Альвдис не хотелось ходить вокруг да около и избегать темы, которая ее на самом деле волновала. — Ты не надумал возвращаться в христианские земли?
— Ну, не зимой же. Сейчас даже проходимые дороги завалены, так говорят. Я бы, может, и рискнул, только не знаю, стоит ли вообще. Решил, что на все воля Божья. Подожду до весны, а там снег уйдет, дороги откроются, и поглядим. Хотя пока я думаю, что здесь останусь, — сознался Мейнард вдруг, и у Альвдис потеплело на сердце. Глупая, глупая надежда. Все равно им вместе не быть.
— Тебе понравилась наша земля, — сказала она скорее утвердительно, чем вопросительно.
— Понравилась, я об этом и раньше говорил. Мне бы хотелось ее лучше узнать. Те земли, что были у меня прежде… Я ими, конечно, владел, но наезжал нечасто, других забот было много. А сейчас я могу думать только о том, пойдут ли рыбаки бить китов по весне, или же сколько шкур мы продадим купцам, когда приедут, или как бы заманить вашего кузнеца к нам хоть на несколько недель. Об этом я, кстати, с твоим отцом договорился: нам в Хьёрте кое-что починить надо, оружие подновить, словом, Ульм с нами поедет. Потом вернется… А весной — пахота, сев. Меня домочадцы уже спрашивают, как пиво варить будем, хотя ячмень еще даже по полю не разбросан. Много дел. Но мне это нравится.
— Духи земли тебя приняли.
— Думаешь, Альвдис? Почему?
— Зайцев ты немало осенью переловил, и рыба шла к тебе в сети, и не заблудился ты ни разу, камень под ногу не попал, чтоб споткнулся… Значит, все хорошо, так и должно быть.
— Удивительно, — сказал Мейнард, помолчав немного, — как вы это понимаете. Я бы тоже хотел понять, если ты говоришь, что это так.
— А твой Бог не будет против?
— Аллах не против, что Сайф с вас содрал уже все легенды и ваших богов за много лет понял лучше, чем я. Думаю, и мой возражать не станет, тем более что он все равно со мной не говорит.
— Ты все поймешь, Мейнард.
— Я надеюсь. Ну, а теперь расскажи мне новости о деревенских.
Альвдис охотно делилась новостями, а сама радовалась, что вечер выдался таким ясным, и до большого дома идти довольно далеко, и впереди еще несколько дней, когда они с Мейнардом будут видеться и говорить. Пусть это не станет чем-то большим, но даже так это — дар.
Йоль, главный праздник зимы, день зимнего солнцестояния. Светило задерживалось на небе недолго, даруя самый короткий день года, а потом наступала самая длинная ночь. Чтобы прогнать ее, люди радовались и праздновали, поворачивая солнечное колесо, помогая смениться временам года. Все надевали самые красивые свои одежды, на столы ставили наилучшие кушанья, и смех и веселье царили повсюду.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 73
