Кажется, лишь спустя вечность он оторвался от нее и нежно сжал в ладонях ее лицо.
— Не надо передо мной оправдываться.
Дрю не обратил никакого внимания на ее слова.
— Я знал, что ты была там, — тихо произнес он.
— Конечно. Я видел: ты смотришь, как она меня целует.
— Я был пассивным участником, — рассмеялся он.
Он пожал плечами.
— Я не остановил ее. Но если бы ты осталась, то увидела бы, что я тут же присоединился к гостям и стал спрашивать, куда ты подевалась.
Он кивнул.
— Понимаю, что ты думала. Хотя бы потому, что я видел тебя тогда с Марко. Котенок, ты представляешь себе, какие картины может нарисовать воображение? И насколько это опасно? Воображение — это и оружие, и инструмент, это я и хотел тебе показать. Когда-то ты пожимала плечиками и заявляла: «Ну это же всего-навсего один поцелуй!» Не бывает — всего-навсего! Ты считала, что моя реакция была преувеличенной, но теперь отреагировала точно так же!
Он был прав. Шелли виновато взглянула на него.
— Да, — выдохнула она. — Я потеряла голову и забрала из банка деньги. Мне стыдно, но я даже не думала о Джейми. Я думала только о том, чтобы вывести тебя из себя!
Он кивнул.
— Невинный поцелуй — в обоих случаях. Так утверждает здравый смысл. Но когда речь заходит о любви, здравый смысл бессилен. Страсть отнимает рассудок. — Он долго, пристально глядел на нее. — Мне кажется, пришла пора впустить любовь в нашу жизнь, как ты думаешь, котенок? Мы чересчур долго ждали.
Шелли погладила пальцем его колючий подбородок.
— Тебе нужно побриться.
— Не только. Мне нужна ты, нужна так, как я еще не нуждался ни в чем и ни в ком. Но не здесь. — Его странная улыбка заставила се зардеться. Он обвел взглядом комнату. — Я тут не останусь.
— Слишком много… воспоминаний. — Он поцеловал ее руку. — Пошли домой.
ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ
На великолепном темно-синем небе взошла луна, и серебристый свет лился через не занавешенное окно, освещая смятые простыни и распростертые на них тела.
Дрю некоторое время прислушивался к замедляющемуся сердцебиению.
— Почему ты мне не сказала?
Глаза Шелли раскрылись, и она зевнула. Сейчас она не была настроена делать вид, что не понимает, о чем речь.
— Трудная тема. Я не нашла подходящего момента.
— Ты могла мне рассказать в любое время. Особенно перед тем… — он не сумел стереть с лица глупую ухмылку, — как мы занялись любовью.
Она приподнялась на локте и, покраснев, с сонной улыбкой глянула на него.
— Тогда мне не хотелось тебе говорить.
— Почему же?
— Потому что ты придал бы этому особое значение…
— Черт возьми, Шелли, это же имеет особое значение! Так, по крайней мере, считается. Лишить девушку девственности — это же… — Его губы искривились, когда он увидел выражение ее лица. — Мне прекратить? Но для меня это очень серьезно! Расскажи мне, просто расскажи мне, как ты осталась девушкой?
— Как — тебе и без меня известно, — отозвалась она. — Потому что я до сих пор не была с мужчиной. Думаю, ты хочешь знать, почему.
— Пожалуйста, котенок, не играй словами! — взмолился Дрю.
Ей захотелось спросить, какие же игры он предпочитает в этот час, но что-то в его облике напомнило ей, что ее ответ значит для него очень многое.
И для нее.
— Марко был… Нет, не так… Марко…
— Шелли, ради Христа, не мытарь душу! Скажи!
— Голубой.
— Голубой?
— Да. Женщины не интересуют его. Тот дурацкий поцелуй в машине означал просто признательность, которая продлилась дольше, чем нужно. Я придавала тому случаю куда большее значение, чем он. Мы жили как брат и сестра, а потом он влюбился. — Она всматривалась в лицо Дрю. — Тебя это поражает?
— Поражает? — Он широко улыбнулся. — Котенок, я в восторге, если хочешь знать. — Он растянулся на спине и стал всматриваться в потолок с таким видом, будто обозревал росписи Сикстинской капеллы. — Больше чем в восторге! Добрый старый Марко!
Он вновь повернулся к ней и властно положил руку на ее бедро.
— Расскажи мне о нем.
Шелли улыбнулась.
— Он обаятелен, красив, разборчив и безмерно богат. Ты не поверишь, сколько у него было романов! Хотя ты-то поверишь! Но он категорически против секса без любви. Если угодно, мое присутствие отпугивало людей от него. И мужчин, и женщин. Он всегда говорил, что когда-нибудь встретит настоящую любовь. И вот встретил.
— А если бы не встретил… Сколько еще ты оставалась бы с ним?
Шелли пожала плечами.
— Я все время откладывала решение. Ехать я могла только сюда, но понимала, как невыносимо мне будет узнать, что у тебя кто-то есть.
— У меня никого не было. — Дрю вздохнул. — Шелли, родная, сказала бы ты мне раньше! Насколько иначе я бы с тобой обращался!
— Я и не хотела, чтобы ты обращался со мной иначе, — печально отозвалась она. — И еще я не хотела, чтобы ты знал о моей девственности до того, как между нами что-то произойдет. Мне нужно было быть уверенной, что я тебе нужна, даже если у меня был любовник. Ведь у тебя…
— Гораздо меньше, чем ты думаешь. Честное слово, у меня было…
Шелли грустно усмехнулась.
— Количество не имеет значения. Важно то, что ты посмотрел на меня как на равную. Знай ты, что я осталась девушкой, ты опять вознес бы меня на пьедестал — а мне там одиноко.
— Я в самом деле смотрел на тебя как на равную?
— Я это знаю, — просто ответила она.
— Ладно, теперь твоя очередь выслушать меня. Что до моих любовниц…
— Дрю! — воскликнула Шелли. — Я не хочу ничего слышать!
— Придется. Может быть, у меня в жизни были романы, но ни одного… — Он заметил, как переменилось ее лицо от внезапного изумления. — Повторяю, ни одного с тех пор, как ты уехала в Италию.
— Что?
— Это правда. — Спокойно улыбаясь, он гладил ее талию. — Работа так изматывала меня, что по вечерам я падал в постель — один! Больше того… — Он заметил, как в ее глазах отразилось нетерпение. — Все очень просто. Ни одна женщина не нравилась мне так, как ты. Ни до, ни, тем более, после.
