— Возможно, она хотела поехать со мной, — сказала Кенна Нику неделю спустя, перебирая свои платья и решая, которые из них взять с собой. Она задержала отъезд, чтобы побыть с мачехой, пока Ник ездил в Лондон на похороны Каннингов. Викторина ненавидела похороны, а Кенна не имела ни малейшего желания видеть Риса, даже для того, чтобы выразить соболезнования. Да он и не заметит ее отсутствия, особенно если учесть, что он считает ее женщиной с ледяным сердцем. Он никогда не узнает, как она переживала за него, когда из Лондона сообщили, что его отец тоже умер. — Ивонна любит сюрпризы, а мне будет приятно ехать в компании.
Ник рассмеялся:
— Ты слишком добра, Эльф. Ивонна возненавидит этот сюрприз, а тебе стоит отдохнуть от кудахтанья Викторины.
— Боюсь, ты прав. Однажды Ивонна призналась, что ее мать излишне строга к шалостям детей и не одобряет желания Ивонны проводить с ними побольше времени. Насколько я помню, Викторине не нравились и наши с Ивонной проделки. — Кенна достала дневное платье серо-мышиного цвета, но, заметив, как Ник скривился, быстро убрала его на место. — И все же я не хотела бы оставлять ее одну.
— Вот уж спасибо.
— Ты должен признать, что иногда ты плохая компания, Ник. Викторине нужен кто-то, о ком она могла бы заботиться. Ей стоит снова выйти замуж.
— Я говорил ей об этом не раз.
— Правда? — Кенна была приятно поражена такой предусмотрительностью брата. — И что она сказала?
— Что не может покинуть Даннелли.
— Почему?
— Она сказала, что нужна тебе.
Кенна прислонилась к шкафу, прижимая к себе накидку из голубого шелка:
— Ох Ник. Я стала буквально камнем на ее шее. И на твоей тоже. Как это ужасно!
— Не говори глупостей, — возразил он. — Я знаю, это звучит ужасно, но я вполне удовлетворен своей жизнью. Меня вряд ли можно назвать монахом.
— Да, но актриски и оперные певички едва ли подходящий объект для женитьбы. Я кое-что слышала, Ник, — добавила Кенна, когда заметила, как удивлен Ник ее осведомленностью. — Слухи всегда находят дорогу в Даннелли. И некоторые даже неприятно повторять.
Ник смутился.
— Могу поспорить, многие из них лживы. — Он помедлил, вопросительно глядя на Кенну. — Сестричка, я хочу рассказать тебе то, что может улучшить твое мнение о Рисе и объяснит, почему я так уважаю и люблю его.
— Неужели мы обязательно должны говорить о Рисе? — устало спросила Кенна, — Я думала, мы говорим о твоей жизни.
— Так оно и есть. — Прежде чем она успела возразить, он быстро продолжил: — Несколько лет назад, еще до того, как папа женился на Викторине, разразился один скандал. Сомневаюсь, что ты помнишь об этом.
Кенна немного подумала.
— Знаю. — Она прищелкнула пальцами. — Когда Рис сбежал на континент. Я права?
— Да.
— Что он сделал?
— Об этом и речь. Рис взял на себя мою вину. Я скомпрометировал юную девушку из хорошей семьи, а когда отказался на ней жениться, она покончила с собой. Ты должна поверить мне, я до сих пор презираю себя. Я плохо обошелся с ней, дав обещание, которого не следовало давать. Она была красивой девушкой с самым заразительным в мире смехом. Лара была невинна в полном значении этого слова, и я увлекся не на шутку. К моему отчаянию, я скоро обнаружил, что она была не совсем нормальной.
— О Ник. — Кенна села рядом с братом, положив руку ему на плечо. — Как ты это понял?
— Рис предупреждал меня, что она иногда ведет себя очень странно. Они однажды разговаривали, и она внезапно и беспричинно впала в ярость. Я не поверил ему, так как потерял голову от любви к Ларе. Но затем я начал замечать особенности ее характера, от которых не мог отмахнуться. Мало-помалу я осознал, что не могу жениться на ней. Когда она покончила с собой, ее брат потребовал у меня сатисфакции. И здесь в дело вмешался Рис. Он сказал, что Лара бросила меня и встречалась с ним, и взял на себя ответственность за ее смерть.
— И ты позволил ему?
— Мне нечем гордиться, Кенна. Я был молод и глуп, хотя из первого не обязательно следует второе. Я дал согласие, чтобы Рис сделал это, поскольку он убедил меня, что иначе я погибну на дуэли. Рис всегда стрелял лучше меня. Он отправился на дуэль, а я выступал его секундантом. Брат Лары был серьезно ранен, и Рис бежал из страны. Вернулся он только к тому роковому дню, когда состоялся маскарад.
— В это сложно поверить.
— Поверь этому, Кенна. Рис, возможно, спас мне жизнь, и если я еще не женат, то это не из-за тебя, а из-за моего очевидного неумения разбираться в женщинах. Были и другие ошибки с женщинами из высшего сословия. В конце концов я обнаружил, что актрисы и певички мне подходят больше.
— Папа знал, что случилось?
— Да. Он был страшно огорчен, узнав об этой истории, но он любил нас обоих и, мне хочется думать, простил нас.
— Не сомневаюсь в этом. — Кенна обняла брата. — Я рада, что ты рассказал мне об этом, Ник. Не ради Риса, так как мне сложно поменять свое мнение о нем, но потому, что это объясняет многое в тебе. Я люблю тебя, Николас.
Он обнял ее в ответ:
— Мне бы хотелось, чтобы ты изменила свое мнение о Рисе. Я надеялся… Не важно, давай еще раз взглянем на твой бедный гардероб. — Он шутливо ущипнул ее, — решительно меняя тему разговора.
Хотя Ник отсоветовал сестре брать почти половину ее платьев, карета все равно была нагружена доверху. Два сундука и три кожаных чемодана едва поместились в багажнике. Один саквояж Кенна вынуждена была взять к себе в карету. Появление сумки Дженет означало, что весь багаж должен быть заново переложен, и два грума, которые должны были сопровождать их в пути, чуть было не надорвали спины, снимая сундуки и укладывая их обратно.
После довольно продолжительного прощания с Викториной и Ником, в течение которого Кенне были даны инструкции, как вести себя в любой ситуации, начиная от игры с детьми Ивонны до общения с владельцем гостиницы, где они должны были остановиться на ночь, кучер щелкнул хлыстом и направил карету к воротам парка.
Кенна наслаждалась путешествием, хотя Дженет постоянно жаловалась на плохие дороги, а как следствие — толчки, которые они испытывали на себе. Уже начался весенний паводок, и хотя теплая погода была приятна, она привела дороги в такое состояние, которому, по словам Дженет, могут радоваться только свиньи. Чтобы избавить себя от нытья горничной, Кенна поменялась местами с грумом, который скакал рядом на Пирамиде. Он скривился, но Кенна настояла на своем.
Они остановились лишь на несколько минут, чтобы сменить седло. Кенна иногда скакала впереди кареты, иногда позади, но все равно в пределах видимости. Ник и Викторина предупредили ее об опасностях, подстерегающих путников на этой дороге без эскорта, и Кенна знала, что по настоянию брата грумы и кучер взяли с собой пистолеты.
