Книга Охотники за камнями - Кристалл Дар

— Уверена, что это он?

— Да.

Джемма утвердительно кивает и втягивает содержимое устрицы. Так чувственно, что у стоящего рядом гостя дергается глаз, и он подается вперед. Но я не обращаю на него внимания. На приемах моя помощница охотится на мужчин, а я — на клиентов или дилеров. В основном, это тоже мужчины… но нужны они мне вовсе не ради горячей ночи.

Нет, меня интересуют лишь горячие сделки.

Новая мишень, в которую я мысленно попадаю из своих дальнобойных орудий, похожа на чуть оплывший кусок торта. Но внешность — меньшее, что меня сейчас волнует. Гораздо интереснее то, что он прячет под своим плохо сидящим костюмом…

— Черт…

— Что такое?

Джемма незаметно кивает в угол комнаты.

— Деймон Холл здесь.

Кто-то может застонал от досады, но я, напротив, чувствую, как позвоночник простреливает дрожью азарта.

Мне и не надо оборачиваться, чтобы посмотреть на вновь прибывшего. Я и так знаю точно, как он выглядит: смесь Кхала Дрого и канадского лесоруба, втиснутая в «Бриони» (известная итальянская марка мужских костюмов, прим. автора). В прошлом году лицом этого бренда стал маньяк-интеллектуал Энтони Хопкинс, но я уверена — если бы дизайнеры увидели свой смокинг на «плохише» Холле, они бы завалили его предложениями.

Холл мало чем отличается от маньяка. И, к сожалению, его мозги оказались не меньше, чем борода.

Что ж, раз второй игрок здесь, игра станет намного интересней. Я ставлю бокал из-под шампанского, из которого едва ли сделала пол глотка, на поднос и наклоняюсь к Джемме.

— Прикрой меня.

Она понимающе кивает, делает несколько шагов в сторону и как бы невзначай наступает на ногу официанту. Классические вечерние Джимми Чу, между прочим, это не только выкинутые пятьсот баксов, но и очень острый каблук. Потому неудачливый паренек меняется в лице, а поднос с его содержимым с музыкальным грохотом летит вниз и приковывает всеобщее внимание.

Обожаю свою помощницу.

Быстро скрываюсь за спинами гостей и перемещаюсь в сторону того, кто мне нужен.

Я почти достигаю цели — остается совсем немного, лишь пересечь небольшое пространство, где покачивается несколько пар — как путь мне преграждает столь обширная грудь, что шелковая бабочка смотрится на ней несколько сиротливо.

— Хендерсон, — рокочет у меня над ухом знакомый голос.

«Па-бам» — меняется музыка.

— Холл, — произношу я предельно вежливо и пытаюсь его обогнуть.

Но мне не позволяют это сделать. Сильная рука совсем невежливо сжимает талию, притягивает к мужскому телу и разворачивает меня в противоположную от объекта сторону.

БАМ-бам-бам-пам.

— Потанцуем?

— Конечно. Всегда мечтала… — я делаю знак застывшей Джемме. Та понимающе кивает и отходит — если Холл занялся мной, это вовсе не значит, что никто больше не попытается перехватить дилера.

Не знаю, он ли первым сжимает мою руку или я вкладываю свою ладонь в его, но к тому моменту, как я поднимаю голову и пробегаюсь взглядом по черной бороде — ненавижу небритых мужиков — плотно сжатым губам и уставляюсь в недобро поблескивающие зеленые глаза, мы уже танцуем.

Ритмический рисунок танца заставляет нас то прижиматься друг к другу, то отдаляться. Он ведет резко, немного ломано, но я пока вынуждена это терпеть. Гибко обвивать, изображая из себя то ли лиану, то ли девку, что обычно висят на нем, раскручиваться, закидывать ногу на мужское бедро и прогибаться, подчиняясь давлению ладони. Мне нужно время подумать — и потому я делаю вид, что поддалась попытке остановить меня.

Дыхание мужчины становится более тяжелым. И когда в следующий раз мы меняем положение, я нарочно прижимаюсь к нему как можно теснее. И наслаждаюсь вырвавшимся ругательством.

— Тебе следует стать более сдержанным, Холл, — говорю насмешливо.

Он только стискивает зубы и наклоняет меня так резко, вцепляясь в плечо, что это почти больно.

Мы продолжаем танцевать… или бороться? Шаг, захлест, порознь, вместе. Он думает, что ведет, но, на самом деле, мы движемся в нужном мне направлении. Там не докрутить, там передвинуться — и вот наша пара уже на противоположной стороне площадки. Я закидываю руку ему на шею и притягиваю за затылок голову, заставляя наклониться и почти соединить наши губы…

А потом вскрикиваю «Как вы смеете!» и влепляю ему оглушительную пощечину.

И когда "плохиш" ошеломленно застывает, почти выпадаю из танцевального круга, врезаясь в лысого и полноватого мужчину и производя не меньший эффект по привлечению внимания, чем официант.

— Простите, — вцепляюсь я в лацканы чужого пиджака. Надеюсь, у меня в глазах достаточно слез и я не рассмеюсь в ненужный момент, вспомнив, какое лицо было у Холла. — Этот подлец… Ах, не хочу об этом говорить. Простите пожалуйста еще раз, я не должна была…

Я пытаюсь отстраниться, но мне не дают.

— Что вы, не извиняйтесь! — мужчина придерживает меня за локти, явно надеясь, что я и дальше буду неустойчиво стоять, — Это не допустимо, такое поведение!

Он поворачивается в сторону взбешенного Холла, планируя, видимо, бросить тому перчатку, но быстро сдувается, оценив разницу весовых категорий. Впрочем, категория у них может и одна… Вот только триста спартанцев, несущихся на тебя, погасят любые джентльменские порывы.

А то, что все триста воинов предназначены мне, знать не обязательно.

— Пойдемте, я знаю здесь тихий уголок. Вы успокоитесь, выпьете немного… — бормочет мужчина.

Бинго.

Я позволяю Робинсону, за которым охочусь уже несколько дней, обнять себя за талию, а сама кладу ему руку на плечо.

Исключительно ради того, чтобы Холл видел мой отставленный средний палец, пока мы уходим.