— "Просто так" жить не интересно. Если нет любви, дела, к которому прикипел душой, нет мечты, нет цели… И как себя не успокаивай "красотами здешних мест" — всегда остается неуспокоенность от душевной пустоты. И эту пустоту заполнят другие качества. Злости, раздражительности, усталости… К счастью, человеческий век короток. А если жить вот так — тысячу лет? Пять тысяч? Вечно? Кому нужна такая вечность? Это хуже ада… Ведь и в вашей, "небесной канцелярии" произошел раскол по той же причине? Хоть вы и живете посреди лесов, озер, рек, посреди всей этой красоты, вы все равно остаетесь демонами. Хоть и любите себя, и считаете, что заслуживаете большего… Ты ведь уже уставала от такой жизни, богиня кошек? От жизни без любви?..
— Спасибо, я тебя поняла, — улыбнулась ему Баста и, мгновенным движением руки (нет, уже не руки — лапы!), пробила ему грудь, вырывая сердце.
Он упал на колени, снизу вверх глядя на Басту странными, словно улыбающимися глазами, и, мгновением спустя, рухнул лицом в костер.
Баста отбросила дымящееся сердце, удовлетворенно щурясь, облизала окровавленную руку:
— Вот теперь мне начинает нравиться это место. Приберите здесь… начисто, — приказала она сфинксам. — А мне пора. Ритуал завершен. Жертва принесена. А меня ждет встреча, опаздывать на которую я не хочу…
Глава 9
В старинном доме есть высокий зал,
Ночью в нем слышаться тихие шаги,
В полночь оживает в нем глубина зеркал,
И из них выходят друзья и враги.
Кто в тебе тяжелые двери распахнет?
Кто воскресит нерассказанность мечты?
Кто снимет с нас этот мучительный гнет?
Мы только отраженье зеркальной пустоты…
К. Бальмонт.
Я понял, что проиграл, как только они вошли в зал. Мне не доводилась знать Басту лично, но я слышал о ней достаточно, что бы понять, кто сейчас стоит передо мной. Ее лицо не выражало эмоций, но вот глаза… Я предпочитал смотреть на тетушку.
— Надеюсь, пояснять ничего не нужно? — спросила Смерть.
— Не нужно. Я понял.
— Тогда остается констатировать: шах и мат. Ты проиграл, ангелочек.
— Не согласен. Это обман. Ты сжульничала.
— В чем?
— Подсунула мне демона. Мы договорились, что я выберу девушку, а ты…
— Ну, во-первых, в тот момент она была человеком, и все демоническое в ней пробудил ты сам. Я только помогла ей вспомнить то, что было до тебя. А во-вторых, ты же сам выбирал ее. Я просто привела ее в нужное время, в нужное место, зная твои вкусы и предпочтения. Жульничеством это назвать нельзя. Это профессионализм.
— Мне сейчас не до шуток. Я категорически не согласен с подобным исходом. Будь она человеком — победил бы я.
— Вряд ли, — покачала она головой. — Для этого надо любить. Но если ты настаиваешь…
— Да! Я требую честного суда. Нужен тот, то нас рассудит. Тот, то беспристрастен и бескомпромиссен.
— Я знала, что ты будешь пытаться увильнуть, и сама вызвала его… Кстати, он уже здесь.
Она посмотрела на двери клуба, в которые входил участковый. Все в том же потертом, слега запыленном мундире, со старомодной планшеткой для бумаг через плечо, в выгоревшей на солнце фуражке. Оглядев зал, подошел к нашему столику.
Баста вскочила, склоняясь:
— Приветствую тебя, повелитель.
— С возвращением, кошка, — сухо ответил он.
Люцифер, Денница, Астарот, Вельзевул, Сатана, Дьявол, Князь Мира Сего… отец…
— Я вас слушаю, — сказал он, садясь напротив мня.
— Они обманули меня, — сказал я. — Мы со Смертью заключили пари, на то, что я смогу соблазнить…
— Влюбить, — мгновенно поправила Смерть.
— Какая разница, — начал было я, но видел, как сузились глаза "участкового" и со вздохом, поправился, — влюбить. Влюбить в себя девушку. А она подсунула мне кошку.
— Равные должны сражаться с равными, — сказала Смерть. — Но выбирал ты сам.
— Но она — кошка!
— Извините, мальчики: фигня вышла... Или вы не знали, что кошка живет в каждой женщине? В Басте ее всего лишь чуть больше нормы. Ровно столько, что б перестать называться человеком и стать демоном. Каждый выбирает и растит в себе то, что ему нравится. Она вскормила в себе кошку. Ты ей помог. Тебе это было только на руку. Она могла влюбиться? Могла… В чем же мошенничество?
— Игра меняется, когда меняются фигуры!
— А кто договаривался о весе фигур? Помнишь шутку: "Жизнь — сурова, как только ты начинаешь выигрывать у нее в шахматы, она тут же начинает играть с тобой в кости".
— Если б я знал, что она — демон, я вел бы себя иначе!
— Она — тоже…
— Но…
— Послушай, ангелочек… Формально все правильно, и ты сам это понимаешь. Да, люди должны любить людей. Но даже если происходит непредвиденный сбой…Как тогда, триста лет назад… То все равно: любовь остается любовью. Она не меняется в зависимости от времени и обстоятельств. Нельзя манипулировать чужой волей и чужим сознанием, и уж тем более нельзя заставлять делать что-то, вопреки воли тех, кого мы любим. Это уже не любовь. Это — эгоизм. Ты же знаешь, что такое любовь… И который раз ты решаешь за другого? За ту, и за эту….
Я молчал.
— Любовь летает на двух крыльях, ангелочек, — после секундной паузы продолжила она. — На свободе и на ответственности. Если нет даже одно — она разбивается. А у тебя не было ни того, ни другого. Ты проиграл, но боишься это признать.
— Я не согласен. Пусть он ссудит, — кивнул я на "участкового".
— Я ничего не понимаю в любви, — сказал Денница. — Я понимаю в законах. Но мне кажется, что даже тот, кто любит, вряд ли станет разбирать ее на составляющие, пытаясь понять "почему" и "отчего". Он просто этого не захочет. Да и не сможет… Поэтому юридическими терминами и математическими законами этого не опишешь. Говорить о предмете, не зная его сущности можно бесконечно. Поэтому возьмем только саму суть пари. Ты согласился на его условия. Сам выбрал объект. Вел свою партию, и. насколько я знаю, тебе даже никто не мешал. Ты не просчитал все возможные варианты, отвлекаясь на интересующую тебя цель. Не проанализировал объект, подошел к задаче формально, в результате допустил ряд ошибок. Я нахожу, что ты — проиграл. Извини, но все по закону.
Он надел фуражку, коротко кивнул, прощаясь, и вышел. Мы, все трое, молча смотрели ему вслед. Закон… Жить по закону… Судить по закону… Наверное, это хорошо. Наверное, это справедливо…. Но любви здесь нет. И надежды нет. Даже на отца…
— Хорошо, — после непродолжительного молчания, сказала Смерть. — Я дам тебе еще один шанс... И тебе тоже, — неожиданно повернулась она к Басте. — Я согласна признать свое поражение, если вы хотя бы простите друг друга. Просто простите.
