— Ничего подобного со мной не будет!
— Грант, уже слишком поздно, — объяснила я.
— Я буду сопротивляться, — с уверенностью возразил он.
— Делай что хочется, — посоветовала я, поскольку уже знала действие настойки.
Так мы и сидели: Джо прислонился к одной стене, Грант — к другой, а я между ними. Грант решил устроить светомузыку и вкрутить вместо оранжевой лампочки красную и синюю. Потом он принялся доставать свои старые пластинки с соул-синглами и ставить их по очереди, а Джо должен был догадаться, о каких клубах Ноттингема напоминают эти песни. Раньше «сэр Грант», как его тогда называли, был популярным диджеем в Ноттингеме. Джо смог опознать клуб «Oodle Boodle» на Грэмптон-стрит, и они оба захихикали, вспоминая об этом месте. Я спросила Джо, накрыло ли его, и он кивнул, расплывшись в улыбке. Грант попытался изобразить, как они танцевали, когда Relation еще были обычной классической соул-группой, но ему катастрофически не хватало места и он постоянно спотыкался о наши ноги, пока наконец не повалился в изнеможении на матрас. Потом он вдруг резко вскочил с крайне озабоченным видом.
— Что с ним? — спросила я у Джо.
— Она спрашивает, что случилось, — повторил Джо Гранту.
— Надо кое-что проверить, — пробормотал Грант себе под нос.
— Что проверить?
— Надо проверить комнату Билла, — ответил Грант.
— Зачем?
— Да он чертов повелитель огня, вот зачем. — С этими словами он ринулся к двери и, обернувшись, добавил: — За ним нужно постоянно следить.
Он взлетел вверх по лестнице и начал звать Билла. Мы с Джо выключили музыку и прислушались. Грант забарабанил в дверь Билла и, не получив ответа, снова заорал:
— Билл! Билл! Ответь срочно!
— Я внизу, — раздался спокойный голос Билла с первого этажа.
— Где внизу? — завопил Грант.
— Да мы все тут, у Спайка в комнате.
— А я наверху! — проревел Грант.
— Да в чем дело-то?
— Дверь заперта, а я уверен, что от твоей комнаты остался только пепел.
— Моя комната… — Голос Билла звучал уже совсем рядом, и в нем читались нотки паники. — Что случилось у меня в комнате?
У Билла вечно загорались матрасы и книги. Он очень боялся однажды сгореть в собственной постели. Тут вмешался взбудораженный голос Спайка:
— Чего-чего? Что случилось?
— Я чувствую запах дыма! — закричал Билл, и мы услышали, как он несется вверх по лестнице.
— Тащи сюда свою задницу и скорее открывай дверь, пока мы не сгорели ко всем чертям! — Грант в истерике дергал ручку на двери, отчего общая паника только усилилась.
Обитатели дома понеслись в комнату Билла, спотыкаясь и падая по пути. Спайк то и дело возбужденно вскрикивал. Мы услышали, как они наконец открыли дверь и завалились в многострадальную комнату. До нас доносились приглушенные голоса, но к тому моменту мы уже окончательно потеряли интерес к происходящему.
Я испытывала смешанные чувства от того, что оказалась с Джо наедине. Он мне все еще нравился, но гораздо меньше Гранта, так что все было клево. Джо погрузился в глубокую задумчивость, а когда Грант вернулся, удостоверившись, что в комнате Билла нет никакого пожара, Джо вдруг заявил с воодушевлением, что Грант непременно станет олицетворением семидесятых, потому что он этого достоин. И я внезапно с удивительной ясностью поняла: ух ты, а ведь Джо прав! Грант такой потрясающий, что заслуживает признания. Объект нашего восхищения задумался ненадолго и решительно заявил:
— Я просто остаюсь самим собой. Но вы, конечно, видите только то, что снаружи, а не внутри. — Он еще немного подумал. — Хотя на самом деле, если судить по поступкам, именно мое внутреннее «я» побуждает меня к такому поведению.
Он долго объяснял разницу между своей внешней оболочкой и настоящей сущностью, а Джо кивал с глубокомысленным видом и уверял, что ему удалось увидеть истинную личность Гранта. Потом он положил руку мне на коленку и заявил, что разгадал и мою личность, на что Грант ответил, что он тоже давным-давно разобрался и в Джо, и во мне. Тут мне стало страшно, потому что я-то ни одного из них так и не поняла. Вот сидят два безумных необразованных парня, которые утверждают, будто раскусили всех и каждого, а я вообще никого не могу понять. Грант велел мне замолчать и убраться обратно в угол, хотя я не двигалась и не сказала вслух ни слова.
Грант поставил какой-то длинный альбом, и мы все устроились поудобнее. Через некоторое время я заметила, что ноги ребят соединились и я оказалась между ними в замкнутом треугольнике. И так оно и было на самом деле: Джо олицетворял мое прошлое, а Грант — настоящее. Теперь все виделось мне по-другому, хотя меня по-прежнему волновали они оба. Разговаривая, Джо клал ладонь мне на ногу, а Грант, которому было сложно сидеть прямо, постоянно на меня прикладывался. Время будто перемешалось, я не могла вспомнить, кто из них сейчас мой парень.
В дверях, точно привидение, появилась Венди и спросила, нет ли у нас мелочи. Мы не сразу поняли, чего она хочет, но Грант моментально сказал «нет». Он вообще считал, что всегда гораздо проще сразу отказать, чем разбираться. Она снова уплыла в темноту, но очень скоро вернулась с тем же вопросом. Видимо, ей нужно было закинуть деньги в парковочный аппарат или еще куда.
Джо с Грантом не спешили ей помочь, поэтому мне пришлось перегнуться сначала через Джо, чтобы добраться до сумочки, а потом через Гранта, чтобы под светом лампы рассмотреть ее содержимое. Я нашла несколько монет и отдала их Венди, а потом снова перегнулась через Джо, чтобы положить сумочку обратно. Он все это время лежал без движения и с наслаждением слушал пластинку. Я долго разглядывала его сквозь челку и думала, что он мне, конечно, по-прежнему нравится. Потом я перевела взгляд на Гранта и поняла, что он мне тоже дико нравится. Эта ситуация меня нисколько не беспокоила, скорее наоборот: было очень круто зависать с двумя парнями, от которых я в восторге.
Пластинка закончилась, но никто не шелохнулся, пока Джо наконец не собрался с мыслями, чтобы встать и поставить другую. Он выбрал первое, что попалось под руку, а когда вернулся на прежнее место, немного промахнулся и сел мимо матраса на пол. Теперь мы видели только его ноги, остальное скрывала занавеска, на край которой он, по всей видимости, уселся. Скоро карниз не выдержал и обрушился прямо на Джо. Мы все вскочили и стали приделывать занавеску на место. Каким-то чудом нам это удалось, и мы, довольные и уставшие, снова повалились на матрас. Очередная пластинка закончилась, и Грант поставил новую. Громкость по-прежнему была выкручена до предела. Люди из комнаты Спайка пытались кричать на нас, но их сопротивление постепенно угасало. Видимо, они тоже уже были не в себе. На этот раз звучал альбом Дайон Уорвик, которую я в обычном состоянии не жаловала, но сейчас мне ужасно нравилась партия ударных. Спайк прервал наши бдения, просунув голову в комнату и сообщив, что он проголодался и собирается готовить еду. Джо поддержал его, но даже не шевельнулся, чтобы помочь. Я лежала на подушке, у меня на плече покоилась голова Гранта. Если вытянуть ногу, я могла большим пальцем достать до ноги Джо. Мне хотелось пошевелиться, но почему-то не получалось. Тут палец на ноге начал гореть и будто распух, наполнившись жидким пламенем. Я испугалась, что от него загорится нога Джо, и постаралась отодвинуться подальше. Потом мне пришло в голову, что нехорошо елозить ногой туда-сюда, и я оставила эту затею. Джо пытался прочитать текст на обложке альбома Дайон Уорвик, но света не хватало. Он помучился пару минут и, сдавшись, улегся на место. Я заметила, как он недовольно наморщил нос: до нас долетели запахи стряпни с кухни. Видимо, они сильно раздражали Джо, потому что он встал и пошел проверить, что же там готовит Спайк. На кухне вокалист с выпученными глазами стал уверять, что на улице стоят две полицейские машины. Мы сразу вспомнили про наркотики, спрятанные в доме, но дальше этого паранойя не зашла: нам было слишком лень хоть что-то предпринять. Джо все же решил пойти и проверить, а когда вернулся, заявил, что у Спайка галлюцинации, потому что никаких полицейских машин там нет. Так ребята и сновали по кухне, продолжая спорить.
