Пока Вадима вдруг не осенило – пора. Мальчик готов.
Дэн рассказывал, а потом сам потянулся к Вадиму, обнял его крепко. Казалось, он сейчас заплачет. Вадим хотел отстраниться, потому что член наливался в штанах и он мог почувствовать, но Дэн не отпустил. Он дышал в шею и моргал часто, отчего его ресницы едва заметно щекотали щеку. Вадим слегка сдвинулся, чтобы щеки соприкоснулись теснее, но Дэн вдруг поцеловал его в щеку, по-детски порывисто и крепко. Сейчас.
Вадим больше не мог сдерживаться. Он быстро поцеловал его в губы и крепко обнял. Дэн растерялся на мгновение, и Вадим, чтобы не дать ему опомниться, снова начал целовать его, торопливо и жадно. Он повалил его на диван и почувствовал животом напряженный член у того в штанах. Сработало. Он сполз с дивана, встал перед Дэном на колени, вынул его член и взял в рот, как это делали женщины. Дэн лежал неподвижно и постанывал от восторга. Поняв, что тот скоро кончит, Вадим вынул член изо рта и закончил рукой.
После Вадим почувствовал странное отвращение – все должно было получиться совсем не так. Это Дэн должен был делать ему приятно, но вместо этого он почему-то сам ублажил его. Неужели этот мальчик сам незаметно влез к нему в голову и поработил его? Впрочем, наверное, так даже лучше. Теперь мальчик будет чувствовать себя обязанным. Или соскочит и расскажет всем, как этот старый гей ему отсосал.
Вадим поднялся и растерянно сел рядом. Возбуждение пропало окончательно. Дэн одним движением натянул штаны и трусы, и обнял сидящего рядом Вадима. Он был разморенный и довольный.
– Я тоже хочу, – сказал он вдруг и положил руку Вадиму на промежность.
– Потом, – ответил Вадим и пошел ставить чайник.
Пока набирал воду, он украдкой помыл лицо и прополоскал рот. Мальчик подошел сзади и обнял.
– Ты сердишься?
– Дай чайник поставлю.
– Сердишься? – Он развернул Вадима к себе.
– Нет.
Он тут же поцеловал его в губы и опустился на колени. Вадим торопливо поставил чайник в раковину и прислонился к стене. Рука в волосах – упругих и обволакивающих. Точные, аккуратные движения. Да, он добился того, чего хотел. Его мальчик. Чувство торжества слилось с невероятным удовольствием, но постепенно движения Дэна стали резче и смелее – пришлось даже пару раз осадить его. Белый свет наступал, и от наслаждения онемело за ушами. Голова Дэна начала расплываться. Внезапно через белый свет пробилась острая боль, и приступ ее был таким сильным, что Вадим вскрикнул.
Дэн тут же замер и смотрел на него снизу своими огромными испуганными глазами. Это опять случилось – головку передавило. Вадим попытался поскорее опустить кожу на место, чтобы Дэн не успел ничего заметить, но кожа треснула, и Вадим весь сжался от боли.
Дэн так и сидел внизу и смотрел на него с ужасом.
– Это я тебе? Я тебе что, уздечку порвал? – наконец выдавил он из себя.
Вадим подумал, что Дэну вообще-то можно рассказать, что у него так бывает, теперь он никому не скажет, но в последний момент передумал. Если мальчик будет думать, что виноват, он привяжется крепче.
– Похоже, ты перестарался…
– Надо «Скорую» вызвать. – Дэн вскочил и заметался по комнате в поисках сотового. – Я думал, он у тебя просто такой… Тугой… Мало ли…
– Это не уздечка. Заживет.
– Нет, а вдруг… Надо же врача… Покажи!
– Нет.
Следующие пару часов Дэн, притихший и несчастный, сидел перед телевизором, вжавшись в диван, и временами прикрывал себе уши, когда Вадим, промывая член марганцовкой, матерился и аккуратно возвращал кожицу на место. С прошлого раза стало хуже, и Вадим чувствовал большую обиду: столько старался, так обрабатывал мальчика, и он теперь его, но толку от этого было мало. Он мог делать мальчику приятно, а тот ему нет.
Наконец, Вадим справился и подсел к Дэну. Тот вздохнул:
– Пойду я, наверное, уже поздно.
– Слушай, я…
– Прости меня… Давай лучше завтра поговорим, я… Это все как-то… странно, и не надо было… я… я же не гей, я нормальный. В общем, я пойду.
Когда за Дэном захлопнулась дверь, Вадим чуть не расплакался – в паху саднило, мальчик теперь не вернется, и все старания зря. Из-за какого-то нелепого промаха он его потерял. У него был друг, самый настоящий близкий человек, почти брат, его котенок, а теперь и удовольствия не вышло, и Дэна больше нет.
Ночью он лежал на спине, и жжение в паху сливалось с раздражающими бликами света на потолке и писком кружившего над ним комара, который все никак не мог укусить.
На работе он чувствовал себя разбитым и шел так, чтобы член в штанах не терся о трусы и жесткие швы ширинки и не болел, это сразу заметили – пришлось объяснять, что он упал и вывернул бедро. В обеденный перерыв Вадим аккуратно положил бутылочку с марганцовкой в рукав куртки и всю дорогу от цеха до туалета боялся, что кто-то заметит – так носили водку алкаши, вахтеры могли среагировать и попросить показать. Впрочем, они могли подумать, что это геморрой, это было менее позорно, потому что болела им большая часть операторов, которым позволялось сидеть за станком.
Дома после этого мучительного, бессонного дня (он даже не купил себе еды) упал на отцовский стул и долго сидел, не понимая, где взять сил, чтобы добрести до спальни, переодеться и лечь.
Внезапный стук в дверь вывел его из оцепенения. Дэн. Мальчик прошел внутрь так, будто бы ничего не произошло, привычно обнял. Растерянный Вадим от неожиданности почувствовал себя таким старым, больным и нелепым, что чуть не расплакался.
– Я думал, ты не придешь больше…
– Почему?
– Не знаю.
И тут Вадим разрыдался. Это было так позорно и унизительно, что он и сам опешил, и продолжал рыдать, не понимая, как успокоиться и замолчать. Он зажимал рот кулаком, он тер глаза, он старался отвернуться, но слезы все равно мучительно душили и не давали вдохнуть. Дэна это напугало, он обнимал его и жалел, и оттого было еще противнее и больнее.
02:35. Нина
Самым обидным было то, что Нину наверняка не ищут. Если бы ее мама была нормальной матерью, она бы поинтересовалась, где Катька, видятся ли они с Ниной, позвонила бы в полицию, Катьку бы нашли и вернули. Она знала бы про Вадима, про Даниэля. Мама вдруг показалась Нине очень далекой, чужой и нелюбимой. Было ясно, что это только потому, что она боится, но все равно, жизнь могла бы сложиться иначе. И Катькина тоже. А теперь Нина сидит тут в подвале, и если ее похитили, а не Катька спрятала, то ее наверняка даже не ищут. Катька нашла бы в три счета, если бы не сбежала. Но Катьке было на нее наплевать, она даже не позвонила ни разу за все эти годы. Но всем на всех плевать, даже Нине. Она же ничего не сделала, когда пропала Анеля. А это была ее лучшая подруга, между прочим.
Анеля часто прогуливала школу, и когда снова перестала ходить, никто особенного внимания на это не обратил: заболела или сидит с одним из своих многочисленных братьев, пока мать с отцом на работе. В их семье это было нормально, и девчонки завидовали Анеле, которая всегда могла прогулять контрольную, подговорив кого-нибудь из мелких. Те с радостью прикидывались больными и тоже прогуливали.
