«Скорее бы всё закончилось, – думал Саня, – скорее бы эти чёртовы ЕГЭ, а там – свобода». Потому что каждый день наблюдать, как Загорецкая воркует с Чепурновым, было сущей пыткой. Ведь при этом надо ещё и делать вид, будто ему без разницы, кто там её тискает и кому она улыбается.
Глава 18
Явлегин всех «убил». Особенно Ольгу Ивановну. Когда стали известны результаты пробного теста, она едва в экстаз не впала: как? Каким образом он умудрился написать тест на пятьдесят восемь баллов?! Когда больше половины класса едва до тридцатки дотянули. Риту тоже это ошеломило, но по-хорошему. Казалось бы, ей то что? А было приятно. Даже улыбнулась про себя.
Игорёк, правда, фыркнул:
– Сомневаюсь, что он сам писал. Поди, у него ответы были.
– Откуда?
– Ой, Рита, я тебя умоляю! С реальными-то ЕГЭ столько замутов, а с пробными и подавно.
– А зачем ему это? Ведь пробный нигде не учитывается.
– Ну чтобы мы все офигели. Вот, мол, он какой гений.
Нет, Рита так не думала, но спорить с Игорьком не стала. Скучно с ним спорить. Да и зачем?
Сама Рита написала тест лучше всех в параллели. Казалось бы, можно так уж не беспокоиться, наверняка ведь справится. Но с каждым днём она волновалась всё сильнее. Ещё и учителя как специально нагнетали: «надеяться не на кого… списать, подсмотреть не получится… за вами будут следить и комиссия, и камеры… малейшее нарушение – обнуление результатов и до свидания… не сдадите, год потеряете…» Так можно и до психоза дойти.
Что уж говорить о математике, когда Рита переживала даже за английский. После школы она думала поступать в Лингвистический университет, поэтому решила сдавать язык. А теперь боялась. Вдруг не наберёт баллов? Мало ли…
Рита практически потонула в учебниках. Школьный давно изучила от корки до корки. Купила новые, разных авторов. И хваталась то за один, то за другой. Скачала из Интернета тесты по английскому. И если в грамматике, чтении и письме была более-менее уверена, то аудирования страшилась до тошноты. Когда по-английски говорила учительница или одноклассники, Рита понимала без проблем, но речи носителя языка она почти не воспринимала. Ухо улавливало лишь отдельные слова, смысла из них не уяснишь. Помимо английского Рита выбрала литературу.
Приближались экзамены, и её просто лихорадило. Даже мама с отцом встревожились:
– Ну что ты так себя изводишь? На четвёрку в любом случае напишешь.
– Мне не надо на четвёрку! – восклицала Рита.
Игорёк, может, и не настолько сильно, но тоже нервничал. Зато Явлегин был спокоен как удав. По крайней мере, таким выглядел.
«А что ему волноваться? – думала Рита. – Вряд ли он метит в какой-нибудь престижный вуз. Получит минимальный балл, и достаточно. А напишет лучше – так ещё и восторгаться будут».
Не то что ей. Если не отлично – всё, позор. Хоть мама с папой и утверждали, что и четвёрку получить не страшно, она-то знала, что сами они этого не приемлют и, конечно, в ней разочаруются.
С этой нервотрёпкой даже мысли о Явлегине приходили всё реже и не так сильно травили душу.
В последние дни мая сдавали русский и литературу. И сразу, через два дня, – английский. Трёхдневная передышка, а потом математика, последний!
За эту неделю Рита едва не свихнулась от перенапряжения. И когда наконец вышла с последнего экзамена, вырвалась на свежий воздух из душного кабинета, испытала такое облегчение, что еле сдержалась, чтобы не расхохотаться. Следом вышел Игорёк, и желание смеяться сразу пропало.
– Может, куда-нибудь сходим – отметим такое дело? – предложил он.
– Ой нет! Я хочу одного – выспаться! Я уже месяц нормально не сплю, а вчера вообще не ложилась. И потом, что отмечать-то? Результатов же ещё нет. Вдруг мы плохо написали?
Игорёк скис.
– Ну что ты? – смягчилась Рита. – Со Славкой сходите. Расслабьтесь.
– А ты?
– А я – домой. Сейчас только Вику дождусь.
К Ритиному удивлению, Игорёк и в самом деле пошёл со Славкой, оставив наконец-то её одну.
Странное дело – она тут же ощутила необычайную лёгкость.
В школьном дворе в кои-то веки стояла тишина. По залитому солнцем асфальту прыгали воробьи. Из нежно-зелёной молодой листвы доносилось заливистое пение синицы. Но лучше всего был воздух – ещё не сожжённый зноем, не пропитанный пылью. Рите казалось, что пахнет надеждой и свободой. Правда, сотрудники полиции, патрулирующие территорию школы, несколько портили идиллию.
Рита направилась к школьным воротам и вдруг увидела мать Явлегина. А потом и его самого. Он прошёл мимо, как всегда даже не взглянув. Зато его мать явно Риту узнала, посмотрела пристально, с любопытством. Рита, смутившись, отвернулась. «Наверняка вспомнила, как я позорилась», – подумала угрюмо и пошла домой, с досады забыв, что собиралась дождаться Вику.
Глава 19
Саня категорически не хотел идти на выпускной, но мать уговорила: ей самой туда хотелось.
«Это же такое событие! Единственный раз в жизни!» – восклицала она.
Но Саня подозревал, что матери хотелось появиться перед всеми – учителями, родителями – с гордо поднятой головой. Уж сколько про её сына гадостей говорили: и неуч, и малолетний бандит, и разгильдяй – конечно, в основном, за спиной, из-за Петра Алексеевича, но слухи-то доходили. А бывало, и в глаза всё высказывали – устраивали разборы Саниных выходок. Некоторые фыркали: сына не сумела воспитать, уголовника вырастила. Некоторые смотрели сочувственно, мол, достался же такой сынок бедной женщине. И то и другое рвало сердце. Ведь они не знали её Сашу. А доказывать каждому, что он вовсе не плохой, не бездарь, не хулиган, – гиблое дело.
И вот теперь её сын взял и написал тесты и по русскому, и по математике на четвёрки. Лучше, чем многие в классе. Здесь, конечно, велика заслуга Петра Алексеевича: он и Сашу убедил, и сильных преподавателей нашёл. Но если бы Саша сам не старался, никакой преподаватель не помог бы, будь он хоть семи пядей во лбу. Так разве ж у неё нет теперь повода гордиться сыном? Пусть даже в аттестате у него были одни тройки.
И Саня сдался. В конце концов, почему бы не гульнуть на прощанье? Неважно, как он относился к школе, но это был этап его жизни длиною в целых одиннадцать лет. Просто так его не вычеркнешь.
Но уж в поход, куда собрались отправиться классом через день после выпускного, он точно не пойдёт. Ну хоть мать не уговаривала. Зато Щербакова буквально одолевала – и лично, и по телефону:
– Саш, пойдём! Погода же отличная. Что в городе-то париться? В последний раз классом соберёмся, на природе. Шашлыков нажарим. Оттянемся…
Но он стойко отражал её натиск и искренне не понимал, что такого привлекательного находила Щербакова в обычной вылазке в лес. Да не куда-нибудь, а к чёрту на кулички, точнее, на Берёзовый Ручей.
