Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
6 июля, выступая на собрании рейхсштатгальтеров, Гитлер снова повторил свое предупреждение. «Революция не может быть перманентным состоянием. Поток революции необходимо направить в спокойное русло эволюции, – сказал он. – Особенно важно поддерживать порядок в аппарате экономики, потому что экономика есть живой организм, который нельзя преобразовать одним махом. Она строится на первичных законах, глубоко укоренившихся в человеческой природе». Те, кто хотел бы направить машину в другую сторону, являются «носителями бацилл, разносящих вредоносные идеи», и должны быть лишены возможности вредить, так как они «представляют опасность для государства и нации». Таким образом, штатгальтерам предлагалось следить за тем, чтобы ни один орган партии не принимал никаких мер экономического характера, поскольку эта сфера находилась в исключительной компетенции министра экономики. 11 июля министр внутренних дел Фрик подписал постановление, в котором сообщалось о завершении «победоносной германской революции, вошедшей отныне в фазу эволюции».
Рем, таким образом, был предупрежден. Замена Гугенберга на посту министра экономики Шмидтом, представителем промышленников, завершила изменение ситуации. Многочисленные статьи, напечатанные в главных нацистских газетах «Кройццайтунг» и «Дойче альгемайне цайтунг», обсуждали и развивали идеи, высказанные фюрером, аплодируя по поводу достижения «конечной точки германской революции», что не оставляло места для другой интерпретации. Оставалось встать в общие ряды или вступить в борьбу с Гитлером, который уже пользовался поддержкой крупного германского капитала, почувствовавшего себя увереннее.
Однако Рем счел эти предупреждения пустыми и возможный конфликт с Гитлером рассматривал как маловероятную возможность. Он, очевидно, представлял его как соперничество внутри НСДАП, где перевес Гитлера не был явным. Если бы масса членов партии должна была решать исход спорного вопроса, не было уверенности в том, что фюрер выиграет.
Тем не менее существовала сила, которую Рем не принял в расчет. Это была двойная армия, возглавляемая Гиммлером. На тот момент СС представляли грозную преторианскую гвардию. Хотя численно организация была меньше СА, но в 1934 году насчитывала уже 200 тысяч человек. Сгруппированные в 85 полков, эти охранные отряды представляли собой отборные части, по всем статьям превосходившие штурмовиков СА.
К тому же Рем явно недооценивал тайной армии Гиммлера – гестапо. Уверенный в своих силах, он не старался скрывать свои чувства. Фактически он хотел получить пост министра рейхсвера в первом кабинете Гитлера. Это была его главная задача, единственный способ выковать такую армию, о какой он мечтал: традиционную и в то же время народную, армию политических солдат, которая будет править страной. Чтобы получить этот пост, он вернулся по призыву фюрера из Боливии и никак не мог смириться с тем, что «его» место занял один из презираемых им генералов – Бломберг. Он расположил штаб-квартиру СА в Мюнхене и, наезжая в Берлин, без всяких предосторожностей принимал в отеле «Фазаненхоф» в Шарлоттенбурге, где всегда останавливался, тех, кто более или менее открыто критиковал политику Гитлера. Обычно он обедал в ресторане Кемпински на Лейпцигерштрассе, приглашая их к себе за стол. Разговоры там велись крамольные, а тон задавал сам Рем.
«Адольф подлец, – говорил он, – он нас всех предал. Он общается теперь только с реакционерами и выбирает себе в наперсники генералов из Восточной Пруссии! Хотя Адольф ученик моей школы. У меня он получил все знания по военным вопросам. Но Адольф был и остается штатским человеком, крючкотвором и мечтателем. Мещанином, который мечтает о том, чтобы ему швырнули венское перемирие. А мы тем временем вертим пальцами, когда у нас чешутся руки».
Рем закусил удила и не пытался это скрывать. Его бесило то, что у него обманом отняли победу.
Гитлер надеялся удовлетворить его жажду власти и почестей, назначив его министром без портфеля законом от 1 декабря 1933 года, в котором партия приравнивалась к государству. Но Рем ограничился замечанием, что это отличие было в тот же день пожаловано и Рудольфу Гессу, назначенному фюрером председателем центральной политической комиссии НСДАП.
В начале 1934 года позиция Рема стала открыто враждебной. Гестапо, подвергавшее его жесткой слежке, докладывало, что все чаще многие из правых оппозиционеров вступают с ним в контакт. Почти каждый день донесения предоставляли Гитлеру сведения о том, что Рем критиковал его, создавая у фюрера растущее чувство беспокойства. Что касается Гиммлера и Геринга, Рем был для них врагом номер один. Его слова и дела истолковывались ими без малейшего снисхождения. За самими штурмовыми отрядами также стали присматривать. А члены СА частенько выпивали, чтобы затем бродить по улицам, распевая неприличные или чересчур революционные песни.
Повесьте Гогенцоллернов на фонари!Оставьте собак, пусть висят до обрыва каната,Линчуйте в синагоге черную свиньюИ в церковь кидайтесь гранатами!
Так звучал припев одной из их любимых песенок, текст которой чья-то услужливая рука положила на стол Гитлера. Тот разозлился. Он столько сил положил на то, чтобы доказать, что нацисты с уважением относятся к государственным министрам и религии. А старый маршал конечно же испытывает почтение к Гогенцоллернам.
Не заботясь о последствиях, Рем в компании со своими юными красавцами учинил несколько отвратительных попоек. Организованные им пропагандистские поездки сопровождались скандальными инцидентами. Все это безобразие творилось почти открыто. Тягчайшие злоупотребления совершали и его «верные друзья». К примеру, Карл Эрнст, бывший булочник, а затем лифтер и официант, назначенный за свои бесчинства руководителем группы СА в Берлине, растранжирил в отвратительных дебошах деньги общественных пожертвований. Все эти факты аккуратно докладывались Гитлеру. Геринг торжествовал, он мстил Рему за жестокие насмешки, которым тот подвергал его стремление изображать из себя мецената от искусства. Однако чтобы принять решение, Гитлеру этого не хватало. Боязнь ополчиться против Рема, остатки признательности за все, что тот для него сделал, смутное чувство неполноценности, память об уважении, которое бывший капрал питал к своему капитану, – все это мешало Гитлеру, несмотря на доносы гестапо, пожертвовать Ремом, отдать его на расправу врагам.
В начале 1934 года более тревожные признаки поставили судьбу Рема под угрозу. Гитлер знал о враждебном отношении армии к новому режиму. Ему уже удалось приручить промышленников и восточных землевладельцев, теперь он решил задобрить рейхсвер и предложил военным взять под свой контроль штурмовые отряды СА. Подарок показался генералам с подвохом, они были уверены в том, что сорвиголовы Рема заполонят традиционные кадры армии.
Гитлер прекрасно помнил, что режим, не способный управлять своей армией, не может быть уверенным в завтрашнем дне. Будучи в оппозиции, он решительно нападал на все институты общества, кроме одного: его демагогия замирала перед армией. Так же как и Веймарская республика, Гитлер решил заключить с армией сделку. Единственной жертвой при наведении порядка стал генерал Хаммерштейн, Верховный командующий рейхсвера, отстраненный от должности в конце 1933 года за свои связи с бывшим канцлером фон Шлейхером. Пост этот был отдан другу Гинденбурга фон Фричу, потомственному военному. Такое проявление доброй воли укрепило доверие военных. Выступая от имени генералов в Ульме, Бломберг заявил: «Мы со своей стороны выражаем полное доверие, безоговорочную поддержку и нерушимую преданность нашему профессиональному долгу и полны решимости жить, работать, а если потребуется, и умереть в новом рейхе, движимом новой кровью».
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 112
