Взывая о помощи к своим старым противникам за рубежом, генсек также без всякого смущения обратился к услугам своих в прошлом внутренних оппонентов, которые в удобный момент, конечно, опять превратятся во врагов. Он выпустил из лагерей многих уцелевших офицеров, подвергшихся чистке, таких, как Константин Рокоссовский, который позже вырос до уровня маршала и на какое-то время стал правителем «народной» (сталинской) Польши. Вдобавок Сталин освободил из заключения генерала Владислава Андерса и других захваченных в плен поляков, многие из которых доблестно проявили себя в рядах британской восьмой армии в пустынях Западной Африки и в Италии, а свою одиссею закончили тем, что, возвратившись на родину, попали в лагеря военнопленных, которыми заведовал все тот же Рокоссовский.
28 августа 1941 года Сталин постановил упразднить — навсегда — автономную республику немцев Поволжья. И одновременно приказал депортировать на «восток» шестьсот тысяч ее жителей, трудолюбивых предков которых пригласила туда для поселения Екатерина Великая. Изгнание этих несчастных проводилось под руководством эксперта НКВД по геноциду Серова. Позднее он же переселил с родных земель балкар, крымских татар, чеченцев, ингушей, калмыков, карачаевцев и месхетинцев. О некоторых из этих этнических групп почти ничего не было известно в остальной части света. По подсчетам, Серов переселил во время войны не менее полутора миллионов представителей меньшинств, причем по меньшей мере шестьсот тысяч из них погибло во время депортации. В тот же период Соединенные Штаты интернировали тысячи своих граждан японского происхождения. Но не надо забывать, что американцы сожалели об этом поступке и стыдились его. Россияне не принимали близко к сердцу плохое обращение с меньшинствами, но не оттого, что они такие бессердечные, а потому что с ними тоже подобным же образом обращались их коммунистические хозяева.
Первые годы Великой Отечественной войны оказались кошмарными для России. В местах своего наибольшего продвижения нацисты окружили Ленинград, подошли с боями к окрестностям Москвы, достигли Волги у Сталинграда и проникли в районы Северного Кавказа. Ленинград, хотя его и осадили, устоял, несмотря на то что, как говорили, человеческое мясо превратилось там в товар. Из Москвы эвакуировали всех, за исключением наиболее важных служб. Сталин остался в городе, на защищенном от вражеских бомбардировщиков командном пункте, устроенном на станции метро, которая под землей соединилась с Кремлем. За первые восемь месяцев вторжения в плену оказалось около трех миллионов красноармейцев. И примерно полмиллиона российских пленных погибло только за четыре последних месяца 1941 года в результате такого обращения с ними нацистов, которое далеко не отвечало требованиям Женевской конвенции.
Когда появились немецкие войска, многие советские крестьяне, особенно на Украине, приветствовали их как «освободителей». Однако очень быстро тупые фашисты покончили с этим заблуждением, относясь к гражданам оккупированных областей как к недочеловекам («унтерменшен» на их языке) и используя их как рабскую силу для своих военных Целей.
Возможно, больше, чем что-либо другое, разгрому Гитлера в России способствовало отношение нацистов к советским людям, как гражданским, так и военным. Такое обращение пробудило патриотизм — или национализм, — то, чего Сталин не смог добиться своим воззванием. Диктатор, конечно, очень быстро уловил перемену в настроениях. Он туг же извлек из этого выгоду, взывая ко всем духам святой Руси, даже позволил церкви сыграть присущую ей роль. На время отошли на второй план партия, ее политика и полиция. Вместо этого — но только на нужный период времени — лейтмотивом стала святая Русь и ее прошлое. И люди сплотились, двинулись к победе.
После сражения под Сталинградом в начале 1943 года, когда на военных победах нацистов был поставлен крест, вождь на встречах с руководителями союзников держал себя с исключительным апломбом. На этих совещаниях диктатор мысленно прикидывал возможность осуществления своей главной цели — распространения коммунизма в мировом масштабе под советским контролем. Эта цель маскировалась разглагольствованиями о необходимости военного сотрудничества, «демократических стран» против фашизма, Именно такие речи вел Сталин на Тегеранской конференции в ноябре 1943 года. Черчилль отлично понимал двуличную тактику Грузина. Рузвельт, который часто добродушно называл безжалостного, кровавого советского диктатора «дядя Джо», этого не понимал. Но Черчилль, армии которого измотались за время более длительного по сравнению с американцами участия в войне, а его Британская империя распадалась, вынужден был примириться с потрясающей наивностью Рузвельта. Поэтому пожелания Сталина в принципе удовлетворили. Удалось договориться о проведении англо-американской операции на западе, чтобы облегчить положение Красной Армии.
Поездка Сталина в Тегеран — первый выезд диктатора за границу после захвата власти в Советском Союзе — дала возможность внешнему миру в полной мере оценить меры безопасности, которые принимались для защиты наследника царей. После высадки в городе десанта НКВД он превратился в настоящий вооруженный лагерь. Для пущего пропагандистского, эффекта была запущена «утка» — а позже Советы превратили ее в «факт», наградив энкавэдэшников, охранявших вождя, — якобы нацисты пытались убить Сталина в Тегеране, но покушение провалилось. Для того чтобы эта стряпня выглядела более съедобной, пустили слух, что Черчилль и Рузвельт тоже стали объектом покушения со стороны диверсантов, руководимых не кем-нибудь, а самим Отто Скорцени, спасшим с помощью авиадесанта Муссолини от его же итальянских охранников, которые симпатизировали союзникам. Много лет спустя Скорцени посмеялся над этой выдумкой, сказав, что встреча в Тегеране была настолько засекречена, что он узнал о ней, только когда она закончилась.
Распространялись, кстати, и другие басни о попытках покушения на Сталина — пять в общей сложности. Первое такое покушение приписали белогвардейскому эмигранту в 1928 году. Согласно второй в 1930 году по диктатору был сделан артиллерийский залп, когда он отдыхал на своей даче возле Сочи. Третья — которую всесторонне разукрасили романтические писатели на Западе — гласит, что привлекательная молодая женщина (признанная некоторыми в качестве родственницы Кагановича) сумела пробраться в Кремль в 1935 году с намерением отравить Сталина. Четвертая — повествует о трех телохранителях Сталина, которых ликвидировали в 1937 году; потому что они, дескать, оказались немецкими шпионами. Пятая нелепая выдумка — о захвате в 1944 году в окрестностях Москвы группы бывших красноармейцев, завербованных нацистами для уничтожения Сталина.
Все эти «покушения» — натуральные мифы.
Сталинград явился не только поворотным пунктом войны, но и развязал диктатору руки внутри страны. Первым указанием на возврат к «добрым старым временем» стало в апреле 1943 года новое разделение тайной полиции на два комиссариата. Меркулов снова стал контролировать НКГБ, а Берия остался руководителем НКВД.
Параллельно с этими двумя организациями существовал также пресловутый СМЕРШ («Смерть шпионам»), агентство безопасности в Вооруженных Силах, основная задача которого в период с 1942-го по 1946 год заключалась в уничтожении подлинных и воображаемых врагов режима среди советских граждан, которые во время Второй мировой войны находились вне советского контроля. Возглавлял это агентство Виктор Абакумов, новое светило на небосводе сталинской системы безопасности.
