Эрих Мария Ремарк из Нью-Йорка (после декабря 1948 г.)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк, Отель «Плаза» (?)
[Штамп на бумаге: «Отель „Амбассадор“»] MDC 460–463
Вчера вечером я, милая, получил твои фотографии, и похоже на то, что ветер времени тебе нипочем; можно подумать, что все это снято в Берлине, еще до коричневого девятого вала, и где-то, вот-вот, я увижу тебя на фоне бара «Эден». О Кифера! О халкионийские дни!
Как все цвело! Как блестели белые бабочки орхидей в блеклые парижские ночи! А свечи цветущих каштанов во дворе «Ланкастера»? А вино в отеле «Пирамиды» во Вьенне? «Ланчия», вся изъеденная молью, снова нашла себе место в Порто-Ронко. Эта моль принялась даже за мотор. Но он, мой верный автомобиль, 18 лет от роду, будет приведен в полный порядок. Нельзя же позволить ему умереть столь постыдной смертью.
А ванные, полные цветов! А свет поздних вечеров! Козий сыр и вино «вуврей». И «Весь Париж» — «Tout Paris». Мы сидели там и не догадывались, как мало времени нам отпущено. Все цвело вокруг, а на каменных столах лежали фрукты, и Равик приветствовал рапсодиями утро, когда оно беззвучно приходило в серебряных башмаках. И старик со светлячками в бороде там был. Мы опьянялись самими собой. (А иногда и коньяком.) Ника стояла на всех ступенях нашего будущего. Сейчас она, молчаливая, стоит в музее «Метрополитен», но иногда, когда никого поблизости нет, она возьмет да и взмахнет быстро крыльями. (Этому она успела научиться у летчиков.) Мы были так молоды. И нам было хорошо. Мы любили жизнь, и жизнь отвечала нам бурной взаимной любовью, быстро давая то, что можно было еще дать перед бурей.
В моей комнате целый ворох гиацинтов. Снаружи подмораживает, а здесь их сладкий аромат омывает картины на стенах и безжизненные лица маленьких китайских танцовщиц и музыкантш. Они играют какую-то призрачную, сверхъестественную музыку, — старую бесконечную песню о былом, о делах тысячелетней давности, о том, что умирает все и что ничто не умирает. Древо мечты пустило свои корни на всех звездах.
С наилучшими пожеланиями! Оставайся нашей радостью!
Р. Эрих Мария Ремарк из Нью-Йорка (наверное, в начале 1949 г.)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк, Отель «Плаза»
[Штамп на бумаге: «Отель „Амбассадор“»] MDC 606
Какая прелестная упаковка для знака внимания с непривычно прикладным назначением! Целительный крем в лепестках роз — красивее просто быть не может. Тысячу раз спасибо тебе, о многообразно унимающая боли…
Р. Марлен Дитрих из Нью-Йорка (01.04.1949)
Эриху Мария Ремарку в Нью-Йорк
[Штамп на бумаге: «Отель „Плаза“»] R-C 3B-51/004
Не солить!
только gesteamt[79]
Я подумала: вот придешь ты домой и захочешь, наверное, чего-нибудь горячего. Целую…
Позвоню позже.
Пума. Эрих Мария Ремарк из Нью-Йорка (предположительно 02.04.1949)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк, Отель «Плаза»
[Штамп на бумаге: «Отель „Амбассадор“»] MDC 65
Моя милая,
тысячу раз благодарю тебя за все эти красивые вещицы. Я часто пытался дозвониться до тебя, но не заставал.
Я все еще не в порядке. Будь ангелом и осчастливь меня снова — завтра или послезавтра — порцией говядины с рисом; о большем я просто не осмеливаюсь тебя попросить, но хоть это-то! Обнимаю тебя.
У Альфреда испортился желудок.
Господь воздаст тебе: станешь сенсацией экрана.
Эрих Мария Ремарк из Нью-Йорка (предположительно 04.04.1949)
Марлен Дитрих в Нью-Йорк, Отель «Плаза»
